[Форум Rossia.org] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено
Пионер 16:37:01 12/04/2000
в ответ на:
Re (3): Интеллигенция при своем мнении, отправлено
Пионер 18:20:36 07/04/2000
«Высокоученый доктор Будах. Коренной ируканец, великий медик, которому герцог Ируканский чуть было не пожаловал дворянство, но раздумал и решил посадить в башню. Крупнейший в Империи специалист по ядолечению. Автор широко известного трактата "О травах и иных злаках, таинственно могущих служить причиною скорби, радости и успокоения, а равно о слюне и соках гадов, пауков и голого вепря Ы, таковыми же и многими другими свойствами обладающих". Человек, несомненно, замечательный и настоящий интеллигент, убежденный гуманист и бессребреник: все имущество мешок с книгами. Так кому же ты мог понадобиться, доктор Будах, в сумеречной невежественной стране, погрязшей в кровавой трясине заговоров и корыстолюбия?» /А. и Б. Стругацкие «Трудно быть богом» / * * * Сразу скажу, текст Никиты мне понравился: он ясно показывает, что евреи, как бы им то не было обидно, во всех этих интеллигентских фантазиях фактор второстепенный, не более чем лучший ученик дьявола. Что ж, воспользуемся предоставленным выступлением Никиты поводом и углубим тему. Сначала проанализируем текст интеллигента Никиты. Он сразу заявляет, что прогрессоры суть эрзац пророки: «Ну да, а что в этом особенного? Разве не так было (и есть) в истории Земли? Разве не такую позицию занимал, например, Христос с апостолами, Магомет и другие основатели религий, святые и религиозные подвижники? Философы и ученые? Всё, кого мы ныне именуем "учителями человечества"? Разве не таким образом, согласно тому же Гумилеву (влияние коего на Шико вполне заметно), через консорции и конвиксии формировались новые этносы? Вообще, разве не так создавалась Традиция (любая), дифирамбы которой поет Шико, готовый даже воспеть ради этого и дона Рэбу и Орден?» Правда тут только то, что интеллигенция ощущает себя избранным «учителем человечества» и навязывает себя окружающим в качестве «духовного авторитета». А в остальном « подтасовки, искажения и "притягивание за уши" настолько грубы, что режут глаз ». Не касаясь высоких материй и не тратя время на опровержение вульгарных трактовок Л.Н.Гумилева, отметим только, что Христос с апостолами, Магомет и другие перечисленные Никитой исторические персонажи ОТКРЫТО излагали свои мысли, учения и взгляды, а прогрессоры напротив – всячески скрывают от туземцев критерии, по каким они их карают и милуют. Таким путем, как действуют интеллигентные прогрессоры, создавались вовсе не любые Традиции, но только некоторые , и момент этот для понимания нашей интеллигенции принципиальный. Никому еще не удалось проследить логику, по какой интеллигенция действует в социальной сфере, критерии и система ценностей, формирующие набор «идеалов» интеллигенции, есть величайшая тайна вселенной, ни один интеллигент не может объяснить, как ему удается в своем сознании совмещать очевидно противоречивые идеи и оценки, и откуда они в его голове берутся. Интеллигенцию ловят на вздорности и бессистемности ее идей и мнений регулярно, а ей все нипочем. С очередным образчиком интеллигентских умствований мы сейчас ознакомимся. Никита утверждает, что прогрессоры вовсе не бесчеловечными «экспериментами» на Арканаре заняты, забавно, в заключении своего выступления он подчеркивает, что прогрессоры всего лишь сотрудники НИИ экпериментальной истории, но посвятили себя «минимизации жертв и затрат на пути к цивилизации типа человеческой». Ускоренному развитию Арканара должно способствовать выращивание «книжников». Тут интересно даже не то, сколь странные представления имеют наши интеллигентные прогрессоры о путях и способах развития наук и культуры вообще (в предыдущем своем выступлении я кое-что отметил из этих особенностей) – откуда следует, что монахи, дон Рэба и Орден имеют меньшее отношение к этим важным предметам, чем восхваляемые книжники? Объективно у Стругацких, склонных оклеветать противников прогрессоров, дон Рэба и Орден ничем не уступают «книжникам» в интеллекте и образованности и, пожалуй, заметно превосходят по этой части протеже прогрессоров. Даже в изложении Стругацких Орден – весьма дисциплинированная и культурная организация. Следует обратить внимание, что дело вовсе не в особенной учености арканарских «книжников» – для землян их «ученость» не более чем разновидность местных суеверий, нет, специально подчеркивается особливое с точки зрения интеллигентных прогрессоров «духовное превосходство» книжников над прочими туземцами, а деланное восхищение арканарскими «науками» и «ученостью» местных книжников здесь только для маскировки. (К слову, интеллигенция имеет такое же отношение к Культуре, какое вошь к млекопитающим, и способна порождать только разнообразных Мамардашвилей.) Интересно другое, даже если согласиться с интеллигенцией, – чего делать не следует в любом случае, так если все-таки умозрительно допустить, что «книжники» есть жизненно важный «витамин» развития всякого общества (Стругацкие о книжниках, т.е. интеллигентах, «Трудно быть богом» подчеркивания мои): Они не знали, что будущее за них, что будущее без них невозможно. Они не знали, что в этом мире страшных призраков прошлого они являются единственной реальностью будущего, что они фермент, витамин в организме общества. Уничтожьте этот витамин, и общество загниет, начнется социальная цинга, ослабеют мышцы, глаза потеряют зоркость, вывалятся зубы. Никакое государство не может развиваться без науки его уничтожат соседи. Без искусств и общей культуры государство теряет способность к самокритике, принимается поощрять ошибочные тенденции, начинает ежесекундно порождать лицемеров и подонков, развивает в гражданах потребительство и самонадеянность и в конце концов опять-таки становится жертвой более благоразумных соседей. Можно сколько угодно преследовать книгочеев, запрещать науки, уничтожать искусства, но рано или поздно приходится спохватываться и со скрежетом зубовым, но открывать дорогу всему, что так ненавистно властолюбивым тупицам и невеждам . И как бы ни презирали знание эти серые люди, стоящие у власти , они ничего не могут сделать против исторической объективности, они могут только притормозить, но не остановить. Презирая и боясь знания, они все-таки неизбежно приходят к поощрению его для того, чтобы удержаться. Рано или поздно им приходится разрешать университеты, научные общества, создавать исследовательские центры, обсерватории, лаборатории, создавать кадры людей мысли и знания, людей, им уже неподконтрольных, людей с совершенно иной психологией, с совершенно иными потребностями , а эти люди не могут существовать и тем более функционировать в прежней атмосфере низкого корыстолюбия, кухонных интересов, тупого самодовольства и сугубо плотских потребностей. Им нужна новая атмосфера атмосфера всеобщего и всеобъемлющего познания, пронизанная творческим напряжением, им нужны писатели, художники, композиторы, и серые люди, стоящие у власти , вынуждены идти и на эту уступку. Тот, кто упрямится, будет сметен более хитрыми соперниками в борьбе за власть, но тот, кто делает эту уступку, неизбежно и парадоксально, против своей воли роет тем самым себе могилу. Ибо смертелен для невежественных эгоистов и фанатиков рост культуры народа во всем диапазоне от естественнонаучных исследований до способности восхищаться большой музыкой... А затем приходит эпоха гигантских социальных потрясений, сопровождающихся невиданным ранее развитием науки и связанным с этим широчайшим процессом интеллектуализации общества, эпоха, когда серость дает последние бои, по жестокости возвращающие человечество к средневековью, в этих боях терпит поражение и уже в обществе, свободном от классового угнетения, исчезает как реальная сила навсегда. Такой вот гимн интеллигенции, исполненный в псевдомарксистской фразеологии. Пусть так. Но что делают прогрессоры? Они этих самых книжников «спасают», т.е. изымают из арканарского общества. Даже если следовать прогрессорской логике, то и то получается, что они лишают Арканар спасительных «витаминов», т.е. обрекают его на деградацию. Впрочем, это если следовать совести, логике и здравому смыслу, а такой безнравственности интеллигенция себе позволить никак не может. Интеллигенция лучше посокрушается о своей горькой героической стезе и безнравственности неинтеллигентов. Никита: «Методы! Вот в чем основная проблема для землян – они слишком "отягощены" этикой и сомнениями. Зато у Ордена (как и у Шико) – сомнений нет. Ни в собственной правоте, ни в средствах…» . Да, эта мысль о своей «чрезмерной этичности», между прочим, тоже характеризует интеллигенцию замечательно. Короче говоря, как всегда, все делается исключительно за ради любви, дружбы и «слезинки ребенка». Что ж, присмотримся к лучшему другу интеллигентных прогрессоров и их методам «минимизации жертв». Ознакомимся с описанием примечательной встречи Руматы с Аратой. Заранее приношу прощения у читателей за длинную выдержку, но ведь иначе интеллигенты обязательно обвинят в выборочном цитировании, «подтасовках». (Подчеркивания и выделения шрифтом в тексте мои.) Не было у Араты Красивого на великолепном высоком лбу этого уродливого лилового клейма оно появилось после мятежа соанских корабельщиков, когда три тысячи голых рабов-ремесленников, согнанных на соанские верфи со всех концов империи и замордованных до потери инстинкта самосохранения, в одну ненастную ночь вырвались из порта, прокатились по Соану, оставляя за собой трупы и пожары , и были встречены на окраине закованной в латы имперской пехотой... И были, конечно у Араты Красивого целы оба глаза. Правый глаз выскочил из орбиты от молодецкого удара баронской булавы, когда двадцатитысячная крестьянская армия, гоняясь по метрополии за баронскими дружинами, сшиблась в открытом поле с пятитысячной гвардией императора, была молниеносно разрезана, окружена и вытоптана шипастыми подковами боевых верблюдов... И был, наверное, Арата Красивый строен как тополь. Горб и новое прозвище он получил после вилланской войны в герцогстве Убанском за два моря отсюда, когда после семи лет мора и засух четыреста тысяч живых скелетов вилами и оглоблями перебили дворян и осадили герцога Убанского в его резиденции; и герцог, слабый ум которого обострился от невыносимого ужаса, объявил подданным прощение, впятеро снизил цены на хмельные напитки и пообещал вольности; и Арата, видя, что все кончено, умолял, требовал, заклинал не поддаваться на обман, был взят атаманами, полагавшими, что от добра добра не ищут, избит железными палками и брошен умирать в выгребную яму... А вот это массивное железное кольцо на правом запястье было у него, наверное, еще когда он назывался Красивым. Оно было приковано цепью к веслу пиратской галеры, и Арата расклепал цепь, ударил этим кольцом в висок капитана Эгу Любезника, захватил корабль, а потом и всю пиратскую армаду и попытался создать вольную республику на воде... И кончилась эта затея пьяным кровавым безобразием , потому что Арата тогда был молод, не умел ненавидеть и считал, что одной лишь свободы достаточно, чтобы уподобить раба богу... Это был профессиональный бунтовщик, мститель божьей милостью , в средние века фигура довольно редкая. Таких щук рождает иногда историческая эволюция и запускает в социальные омуты, чтобы не дремали жирные караси, пожирающие придонный планктон... Арата был здесь единственным человеком, к которому Румата не испытывал ни ненависти, ни жалости, и в своих горячечных снах землянина, прожившего пять лет в крови и вони, он часто видел себя именно таким вот Аратой , прошедшим все ады вселенной и получившим за это высокое право убивать убийц, пытать палачей и предавать предателей… - Иногда мне кажется, сказал Арата, что все мы бессильны. Я вечный главарь мятежников, и я знаю, что вся моя сила в необыкновенной живучести. Но эта сила не помогает моему бессилию. Мои победы волшебным образом оборачиваются поражениями. Мои боевые друзья становятся врагами, самые храбрые бегут, самые верные предают или умирают. И нет у меня ничего, кроме голых рук, а голыми руками не достанешь раззолоченных идолов, сидящих за крепостными стенами... - Как вы очутились в Арканаре? спросил Румата. - Приплыл с монахами. - Вы с ума сошли. Вас же так легко опознать... - Только не в толпе монахов. Среди офицеров Ордена половина юродивыхи увечных, как я . Калеки угодны богу. Он усмехнулся, глядя Румате в лицо. И что вы намерены делать? спросил Румата, опуская глаза. - Как обычно. Я знаю, что такое Святой Орден: не пройдет и года, как арканарский люд полезет из своих щелей с топорами драться на улицах. И поведу их я, чтобы они били тех, кого надо, а не друг друга и всех подряд. Вам понадобятся деньги? спросил Румата. - Да, как обычно. И оружие... Он помолчал, затем сказал вкрадчиво: Дон Румата, вы помните, как я был огорчен, когда узнал, кто вы такой? Я ненавижу попов, и мне очень горько, что их лживые сказки оказались правдой. Но бедному мятежнику надлежит извлекать пользу из любых обстоятельств. Попы говорят, что боги владеют молниями... Дон Румата, мне очень нужны молнии, чтобы разбивать крепостные стены. Румата глубоко вздохнул. После чудесного спасения на вертолете Арата настоятельно потребовал объяснений. Румата попытался рассказать о себе, он даже показал в ночном небе Солнце крошечную, едва видную звездочку. Но мятежник понял только одно: проклятые попы правы, за небесной твердью действительно живут боги, всеблагие и всемогущие. И с тех пор каждый разговор с Руматой он сводил к одному: бог, раз уж ты существуешь, дай мне свою силу, ибо это лучшее, что ты можешь сделать. И каждый раз Румата отмалчивался или переводил разговор на другое. - Дон Румата, сказал мятежник, почему вы не хотите помочь нам? - Одну минутку, сказал Румата. Прошу прощения, но я хотел бы знать, как вы проникли в дом? - Это неважно. Никто, кроме меня, не знает этой дороги. Не уклоняйтесь, дон Румата. Почему вы не хотите дать нам вашу силу? - Не будем говорить об этом. - Нет, мы будем говорить об этом. Я не звал вас. Я никогда не молился. Вы пришли ко мне сами. Или вы просто решили позабавиться? Трудно быть богом, подумал Румата. Он сказал терпеливо: Вы не поймете меня. Я вам двадцать раз пытался объяснить, что я не бог, вы так и не поверили. И вы не поймете, почему я не могу помочь вам оружием... - У вас есть молнии? - Я не могу дать вам молнии. - Я уже слышал это двадцать раз, сказал Арата. Теперь я хочу знать: почему? - Я повторяю: вы не поймете. - А вы попытайтесь. - Что вы собираетесь делать с молниями? - Я выжгу золоченую сволочь, как клопов, всех до одного, весь их проклятый род до двенадцатого потомка. Я сотру с лица земли их крепости. Я сожгу их армии и всех, кто будет защищать их и поддерживать. Можете не беспокоиться ваши молнии будут служить только добру, и когда на земле останутся только освобожденные рабы и воцарится мир, я верну вам ваши молнии и никогда больше не попрошу их. Арата замолчал, тяжело дыша. Лицо его потемнело от прилившей крови. Наверное, он уже видел охваченные пламенем герцогства и королевства, и груды обгорелых тел среди развалин, и огромные армии победителей, восторженно ревущих: "Свобода! Свобода!" - Нет, сказал Румата. Я не дам вам молний. Это было бы ошибкой. Постарайтесь поверить мне, я вижу дальше вас... (Арата слушал, уронив голову на грудь.) Румата стиснул пальцы. Я приведу вам только один довод. Он ничтожен по сравнению с главным, но зато вы поймете его. Выжив учи, славный Арата, но вы тоже смертны; и если вы погибнете, если молнии перейдут в другие руки, уже не такие чистые, как ваши, тогда даже мне страшно подумать, чем это может кончиться... Они долго молчали. Потом Румата достал из погребца кувшин эсторскогои еду и поставил перед гостем. Арата, не поднимая глаз, стал ломать хлеб и запивать вином. Румата ощущал странное чувство болезненной раздвоенности. Он знал, что прав, и тем не менее эта правота странным образом унижала его перед Аратой. Арата явно превосходил его в чем-то, и не только его, а всех, кто незваным пришел на эту планету и полный бессильной жалости наблюдал страшное кипение ее жизни с разреженных высот бесстрастных гипотез и чужой здесь морали. И впервые Румата подумал: ничего нельзя приобрести, не утратив, мы бесконечно сильнее Араты в нашем царстве добра и бесконечно слабее Араты в его царстве зла... - Вам не следовало спускаться с неба, сказал вдруг Арата. Возвращайтесь к себе. Вы только вредите нам. - Это не так, мягко сказал Румата. Во всяком случае, мы никому не вредим. - Нет, вы вредите. Вы внушаете беспочвенные надежды... - Кому? - Мне. Вы ослабили мою волю, дон Румата. Раньше я надеялся только на себя, а теперь вы сделали так, что я чувствую вашу силу за своей спиной. Раньше я вел каждый бой так, словно это мой последний бой. А теперь я заметил, что берегу себя для других боев, которые будут решающими, потому что вы примете в них участие... Уходите отсюда, дон Румата, вернитесь к себе на небо и никогда больше не приходите. Либо дайте нам ваши молнии, или хотя бы вашу железную птицу, или хотя бы просто обнажите ваши мечи и встаньте во главе нас . Арата замолчал и снова потянулся за хлебом. Румата глядел на его пальцы, лишенные ногтей. Ногти специальным приспособлением вырвал два года тому назад лично дон Рэба. Ты еще не знаешь, подумал Румата. Ты еще тешишь себя мыслью, что обречен на поражение только ты сам. Ты еще не знаешь, как безнадежно само твое дело. Ты еще не знаешь, что враг не столько вне твоих солдат, сколько внутри них. Ты еще, может быть, свалишь Орден, и волна крестьянского бунта забросит тебя на Арканарский трон, ты сравняешь с землей дворянские замки, утопишь баронов в проливе, и восставший народ воздаст тебе все почести, как великому освободителю, и ты будешь добр и мудр единственный добрый и мудрый человек в твоем королевстве . И по доброте ты станешь раздавать земли своим сподвижникам, а на что сподвижникам земли без крепостных? И завертится колесо в обратную сторону. И хорошо еще будет, если ты успеешь умереть своей смертью и не увидишь появления новых графов и баронов из твоих вчерашних верных бойцов. Так уже бывало, мой славный Арата, и на Земле и на твоей планете. - Молчите? сказал Арата. Он отодвинул от себя тарелку и смел рукавом рясы крошки со стола. Когда-то у меня был друг, сказал он. Вы, наверное, слыхали Вага Колесо. Мы начинали вместе. Потом он стал бандитом, ночным королем. Я не простил ему измены, и он знал это. Он много помогал мне из страха и из корысти, но так и не захотел никогда вернуться: у него были свои цели. Два года назад его люди выдали меня дону Рэбе... Он посмотрел на свои пальцы и сжал их в кулак. А сегодня утром я настиг его в Арканарском порту... В нашем деле не может быть друзей наполовину. Друг наполовину это всегда наполовину враг. Он поднялся и надвинул капюшон на глаза. Золото на прежнем месте, дон Румата? - Да, сказал Румата медленно, на прежнем. - Тогда я пойду. Благодарю вас, дон Румата. Итак, из представленной сцены мы можем получить два очень важных вывода в отношении нашей возлюбленной интеллигенции. 1. Румата-Антон финансирует на Арканаре свирепые мятежи, безжалостные восстания и затяжные гражданские войны. И находит для этого дела 100% фанатика готового буквально на все. Таковы наши «слишком отягощенные этикой и сомнениями» интеллигенты: чужими руками заливают несчастный Арканар кровью и в то же время умиляются сами себе, что лично они не пролили ни капли крови, – это дает им в их собственных глазах большое моральное превосходство над скотоподобными туземцами, но гневно возмущаются «феодальным фашизмом», злым и коварным доном Рэбой, тоталитарным Орденом и т.п. А ведь туземцы всего лишь как могут пытаются защититься от свалившихся на них напастей, причиной многих из которых явились именно «эксперименты» прогрессоров. Сами же прогрессоры поражаются бесчеловечности врагов, покусившихся на их близких, пока нанятые нашими гуманистами головорезы не щадят чужие семьи. Но цимес то, цимес в чем: устроив на Арканаре бойню, прогрессоры вовсе не имеют в виду никакого социального «прогресса», ибо изначально вполне уверены, что любые восстания заведомо обречены, и никаике «революции» ничего в лучшую сторону в жизни облагодетельствоваемых земной интеллигенцией туземцев изменить не способны в принципе. Глядя на своего кумира и лучшего друга Арату, наш интеллигент про себя скорбно думает: «Ты еще не знаешь, как безнадежно само твое дело». Кажется, подлее интеллигента может быть только другой интеллигент. Вовсе не хочу сказать, что Стругацкие повинны в фантастических преступлениях против арканарского народа. В конце концов, это всего лишь беллетристика, которую не следует воспринимать серьезнее, чем она того заслуживает. А то можно легко доказать, как это в дискуссии по своей статье (в ответе Никите) делает Шико, что Румата вместе с доном Пампой и самими Стругацкими в придачу – одна шайка педиков-педофилов. (Отрывок из ответа Шико Никите) Видит Бог, не хотел я касаться данной темы. Вы сами виноваты. Говорите от страсти к Любимой сорвался наш благородный Дон? Перечитайте еще раз сцену где Румату выворачивает от отвращения к женщине (он там какой-то придворной доной овладеть должен был). Такое батенька не опишешь, не прочувствовав лично. А ДЕТАЛЬНОЕ описание (причем совершенно не нужное в контексте повести) того, как Румата красуется в голом виде перед ну оч-ч-ень хорошим мальчиком(забыл как его зовут), снимая и надевая свои нейлоновые трусы, Вас не ставит в тупик вопросом – ЗАЧЕМ? А его друг-пропойца и дебошир, ну с о-о-о-чень длинным мечем, которым он так славно орудует, одновременно мечтая купить у Руматы его хорошего мальчика, не обескураживает своей ненужностью в повести? А о чем может говорить последовательное уничтожение авторами и без того редких женских персонажей? Может о скрытой агрессии, а? Сначала убивается Кира (женщина), а затем следует буйство страсти, но уже с мужчинами, когда все лежат вповалку с обнаженными мечами. А Вы говорите – страсть к женщине. Бросьте… Если текст Стругацких и говорит о страсти, то отнюдь не к женщине. Кстати, нереализованные влечения очень часто (как показывает история) сублимируются против мира, в котором их невозможно реализовать. О как бы поредели ряды борцов за всеобщее счастье человечества, если бы им позволили реализовать свои задавленные культурной традицией влечения! Оно может быть и верно, только любим мы их всех не за это. Для нас важно другое: чем интеллигентные писатели в своих литературных фантазиях пренебрегли, каких обстоятельств дела они вместе со своими интеллигентными читателями просто не замечают, даже если в эти печальные обстоятельства их буквально тыкать носом. Из подобных наблюдений можно многое понять о реальном образе мыслей и действий интеллигенции. Таким образом, мы кое-что узнали, с какими целями и какими методами интеллигенция склонна «реформировать» общество. Теперь прейдем ко второму пункту, где кое-что поймем об устройстве самих интеллигентских идеалов. У небезызвестного К.А.Крылова есть небольшая статья «Они о Нас». К вопросу об интеллигенции» , где Константин Анатольевич в том числе отметил «тюремный» характер мировоззрения интеллигенции, но, на мой взгляд, явно недооценил глубину аналогии. Сейчас углубим. 2. Нетрудно видеть, что героический тов. Арата – романтизированный образ уголовника. Интеллигенция вообще сочувствует и симпатизирует уголовному миру, имеет подсознательный комплекс неполноценности перед его «героями». Разумеется, тут сказывается, что советская рафинированная интеллигенция исторически происходит из еврейской уголовной среды Российской империи образца 1917 года и поныне бережно хранит одесские блатные традиции в русско-еврейском интеллигентском фольклоре. Каждый легко вспомнит «народные» интеллигентские задушевные песни типа «Раз пошли на дело…» или блатные циклы классиков авторской (бардовской) песни. Регулярно встречаются сочувственные сказания об интеллигентских Робин Гудах от Мишки Япончика до Славы Японца (Мишка Япончик славен средь интеллигентов тем, что воспрещал грабить в Одессе писателей, журналистов, адвокатов, актеров и т.п. возвышенную духом публику). К слову, именно поэтому наши жидо-либералы с такой легкостью относятся ко всякому криминалу и возмущаются смертной казнью для преступников, а также склонны полагать, что от успешных бандитов в третьем поколении неизбежно происходят настоящие интеллигенты (по себе судят!). Однако дело не только в глубоких родственных и прочих связях элиты советской интеллигенции с еврейской мафией. Этика и мораль интеллигенции и уголовников имеют фундаментальное сходство. Тут суть не в том, что интеллигенты готовы при случае мелочь по карманам тырить, но в одинаковом у интеллигенции и уголовников отношении к окружающему миру, обществу, в сходном понимании «свободы личности» т.е. паразитическом по сути. Хотя не следует упускать из виду, что сферы социального паразитирования интеллигенции и криминалитета разнятся. Интеллигенция – это социальный паразит в сфере культуры, своего рода шпана образованного сословия. Известный гулаговский термин «социально близкие» обычно интерпретируется неправильно – никакой марксизм не видит в уголовниках элемент социально близкий пролетариату (скорее напротив), уголовники социально близки и понятны именно интеллигенции, представители которой в свое время заложили основу системы ГУЛАГа. К тому же руководящие кадры ЧК-НКВД в массе были выходцами из еврейского уголовного мира или около того. Думаю, многие замечали сколь много общего в обычаях, этике, морали и поведении у интеллигентского социума с криминальным сообществом (классика – союзы писателей, журналистов, актеров и т.п. организации «творческой интеллигенции»). Тут и недавний пример: предвыборный клип интеллигентейшего «Яблока», забракованный ОРТ, в котором два зека рассуждают в том смысле, что с победой Путина «мусора вконец оборзеют». Имиджмейкеры Явлинского хорошо чувствуют, какие струны подсознания его потенциального электората (интеллигенции!) следует задеть. Вообще говоря, перед Россией, как страной исторически наиболее пострадавшей от интеллигенции, стоит насущная задача по созданию государственных (социальных) структур для расследования, предотвращения и борьбы с интеллигентствованием (аналогично тому, как во Франции в 19в. для борьбы с профессиональной преступностью в урбанизированном обществе была создана специальная «криминальная» полиция). Надеюсь со временем представить общественности более корректные и подробные соображения по проблеме, а пока данные соображения прошу рассматривать только как краткие тезисы и иллюстрации проявлений «уголовной» сущности интеллигенции.
Ответы и комментарии: