В.Тишков "О феномене этничности"


[Форум Rossia.org] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]


Отправлено Никита 12:19:41 31/01/2000:

 
  Предлагаю почтеннейшей публике, заинтересованной в обсуждении проблематики национализма и патриотизма, первую главу из статьи В.Тишкова "Этничность, национализм и государство в посткоммунистическом обществе" (Вопросы социологии, 1993, №1/2). Выделения сделаны мной. Чуть позже мой комментарий. К концу дня, возможно, выставлю еще одну статью.
 
 
О ФЕНОМЕНЕ ЭТНИЧНОСТИ
 
 
События последних лет в посткоммунистиче-
 
ских странах выявили достаточно общую тен-
 
денцию: многие общественные процессы в ус-
 
ловиях глубоких социальных преобразований
 
и радикальных реформ обретают этническую
 
содержательность в ее наиболее манифестных
 
формах. Обсуждение причин и форм конфлик-
 
тующей этничности стало одной из доминиру-
 
ющих тем для современных обществоведов.
 
Несмотря на значительные интеллектуальные
 
усилия, результат, на первый взгляд, выглядит
 
обескураживающим. Общество, его политики
 
и управленцы все жестче формулируют свою
 
претензию к науке: дать вместо идеологиче-
 
ских заклинаний "объективный" анализ как
 
основание для принятия решений, а также
 
"практические советы" для осуществления
 
политики и социального управления. Наука
 
же, хотя и освобожденная от диктата, продол-
 
жает демонстрировать "оторванность от жизни",
 
взаимоисключающий разброс мнений и
 
их слабую прогностическую силу.
 
 
Драматизм ситуации заключается не просто в
 
различиях методологических установок,
 
политических ориентации, личностной заангажи-
 
рованности исследователей, но и в более глубо-
 
ком противоречии. Утверждение демократиче-
 
ского правления и демонтаж лицемерия и
 
демагогии как основополагающего принципа
 
прошлой политики ориентируют сегодняшних
 
потребителей знания на просвещенческий объ-
 
ективизм с его онтологизацией истины, а по
 
сути — на все ту же несостоятельную позити-
 
вистскую установку "раскрытия закономерно-
 
стей" и выработку наиболее адекватных им
 
"концепций" общественного поведения и пол-
 
итики. В этот же момент глобальный контекст
 
мировой науки заставляет философов, соц-
 
иологов и этнологов все больше склоняться к
 
постмодернистской парадигме с ее отрицанием
 
логоцентристского устройства научного зна-
 
ния и релятивности познания.
 
 
1. Подходы к пониманию этничности
 
 
Среди основных подходов, которые оказывают
 
влияние на интерпретацию этнического фено-
 
мена, можно выделить два: примордиалист-
 
ский и конструктивистский. Первая из науч-
 
ных традиций восходит к идеям немецкого ро-
 
мантизма XIX века и к позитивистской
 
традиции обществознания. Ее сторонники рас-
 
сматривают этничность как объективную дан-
 
ность, своего рода изначальную (примордиа-
 
листскую) характеристику человечества. Для
 
примордиалистов существуют и как бы совер-
 
шают свой независимый от субъективного вос-
 
приятия путь некие объективные общности с
 
присущими им чертами в виде территории,
 
языка, осознаваемого членства и даже общего
 
психического склада. В своей крайней форме
 
этот подход рассматривает этничность в кате-
 
гориях социобиологии как "расширенную фор-
 
му родственного отбора и связи", как изна-
 
чальный инстинктивный импульс [30 ]. Неко-
 
торые формулируют точку зрения, что
 
осознание групповой принадлежности как бы
 
заложено в генетическом коде и является про-
 
дуктом ранней человеческой эволюции, когда
 
способность распознавать членов родственной
 
группы была необходима для выживания.
 
 
Сходную с последней теорию этногенеза пы-
 
тался сформулировать в форме яркой популя-
 
ризации Л.Н.Гумилев, веривший в существо-
 
вание этносов как "биосоциальных организ-
 
мов". При критическом отношении к
 
биологизаторским моментам на глубоко при-
 
мордиалистких позициях стоял и Ю. В. Бром-
 
лей, а вместес ним и все советские обществове-
 
ды, для которых базовой категорией и архети-
 
пом был "этнос" как "этно-социальный
 
организм", а его высшим типом — нация [2; 6 ].
 
В целом, в мировой этнологии и социально-
 
культурной антропологии этот подход остается
 
крайне маргинальным и подвергается серьез-
 
ной критике.
 
 
В 60-е годы XX века с появлением так называ-
 
емого феномена этнического возрождения и с
 
ростом сепаратизма в мире ученые стали все
 
больше обращать внимание, что этничность
 
следует рассматривать как средство в коллек-
 
тивном стремлении к материальному преиму-
 
ществу на социо-политической арене, а наблю-
 
даемая в различных формах этническая моби-
 
лизация диктуется требованиями тех или иных
 
материальных факторов, которые определяют
 
социальное поведение. Этничность все больше
 
стала рассматриваться как репертуарная роль,
 
сознательно и заинтересованно рассчитанная и
 
избранная индивидуумом или группой.
 
 
Прежде чем изложить собственный подход, ко-
 
торый в значительной мере связан с интерпре-
 
тациями феномена этничности с позиций со-
 
временной социально-культурной антрополо-
 
гии, хотелось бы обратить внимание на
 
справедливое замечание Кровфорда, что "нет
 
необходимости спорить, какому из них отдать
 
предпочтение... и обстоятельный анализ тре-
 
бует интеграции всех этих подходов". [21, р.8 ].
 
 
Однако мы бы хотели отметить особое значе-
 
ние конструктивистского подхода по двум при-
 
чинам: во-первых, он все еще остается абсо-
 
лютно чужд отечественному обществоведению
 
и, во-вторых, именно общественная практика
 
посткоммунистического пространства демон-
 
стрирует изобилие примеров в пользу конст-
 
руктивистских интерпретаций этничности и
 
этнического конфликта. В чем суть этого под-
 
хода, который мы пытаемся ввести в наш ака-
 
демический дискурс в течение ряда последних
 
лет?
 
 
Мы рассматриваем порождаемое на основе ис-
 
торико-генетической дифференциации куль-
 
тур этническое чувство и формулируемые в его
 
контексте мифы, представления и доктрины
 
как интеллектуальный конструкт, как резуль-
 
тат целенаправленных усилий верхушечного
 
слоя, являющегося, по меткому выражению
 
П.Бурдье, "профессиональными производите-
 
лями объективированных представлений о со-
 
циальном мире и методов этой объективиза-
 
ции" [3, с.22]. "Профессионалы представле-
 
ний" — это прежде всего писатели, ученые,
 
политики, умственную продукцию которых
 
оказалось впервые возможным транслировать
 
на массовый уровень с распространением пе-
 
чатного слова и образования. Именно по этой
 
причине сама идея нации и тaк называемое
 
национальное сознание (или самосознание),
 
будучи интеллектуальным продуктом запад-
 
ной элиты, распространялись по миру почти
 
синхронно с процессами модернизации. Имен-
 
но по причине широкого распространения об-
 
разования и создания многочисленных интел-
 
лектуальных элит среди национальностей быв-
 
шего СССР (равно как и в странах Восточной
 
Европы) идеи и доктрина национализма обре-
 
ли глубокую эмоциональную легитимность,
 
стимулируют попытки перевести мифы и эмоции
 
в русло социально-политической инженерии.
 
 
Конструктивистский подход предполагает осо-
 
бое внимание к роли сознания и языка как клю-
 
чевого символа, вокруг которого кристализует-
 
ся осознание этнической отличительности.
 
Через речевые тексты осуществляются,
 
например, исторические реконструкции, кото-
 
рые используются для обоснования подлинно-
 
сти и непрерывности той или иной этнической
 
идентичности. Отечественная историография,
 
археология, этнография во многих своих про-
 
явлениях есть редукция прошлого к настояще-
 
му, проекция современности в прошлое, осно-
 
ванная на представлении о "постепенности" и
 
"гомогенности" исторического процесса. В
 
каждом современном прочтении существовав-
 
ших в прошлом культур есть "втягивание" ис-
 
тории в качестве ресурса для решения сегод-
 
няшних политических задач.
 
 
Так, например, азербайджанские историки ин-
 
тенсивно развивали десятилетиями национа-
 
листическую концепцию Кавказской Алба-
 
нии, включая в состав древней Албании —
 
"прародины азербайджанцев" территории, ко-
 
торые армяне считают "исторической Арме-
 
нией". Конструирование"богатой" и "древней"
 
истории азербайджанского народа включает
 
своим обязательным компонентом описание
 
территории Карабаха как "сердца Азербайд-
 
жана". Точно так же, как грузинские интел-
 
лектуалы объявляют Шида Картли или Сама-
 
чабло (Южная Осетия) — "сердцем Грузии",
 
ингушские лидеры считают село Ангушт в
 
Пригородном районе "прародиной ингушей", а
 
осетинские интеллектуалы формулируют те-
 
зис об аланах — предках осетин, "кости кото-
 
рых разбросаны по всему Северному Кавказу".
 
 
Многочисленные так называемые националь-
 
ные истории, энциклопедии, культорологиче-
 
ские исследования нередко имеют мало общего
 
с реальной историей народа. Да и номенклату-
 
ра самих народов, тем более их названия, — это
 
результат "внешних предписаний", будь это
 
древние авторы — путешественники, контак-
 
тирующие народы или же современные ученые
 
и политики.
 
 
Под понятием народ в смысле этнической об-
 
щности в современной науке чаще всего пони-
 
мается группа людей, члены которой разделя-
 
ют общее название и элементы культуры, об-
 
ладают мифом об общем происхождении и
 
общей исторической памятью, ассоциируют
 
себя с особой территорией и обладают чувством
 
солидарности. Все эти признаки — результат
 
особых усилий, особенно процесса нацие-стро-
 
ительства; самый важный из этих признаков —
 
это солидарность. Национальная принадлеж-
 
ность — это своего рода "постоянный внутрен-
 
ний референдум" на принадлежность и лояль-
 
ность к той или иной коллективной общности.
 
Это — результат воспитания и социализации
 
человека. Точно также, по широко признанно-
 
му определению Б.Андерсона, нации — это
 
"воображаемые ("виртуальнные" — Никита) общности" [18].
 
 
Как бы ни было трудно преодолевать прошлый
 
догматизм, идущий от сталинской дефиниции
 
нации как общности людей с объективными
 
признаками (территория, общее хозяйство,
 
язык, психический склад), необходимо более
 
осознанно воспринимать природу этнических
 
явлений и их проекцию в общественно-пол-
 
итическую жизнь. Как отмечает Э.Геллнер, "у
 
человека должна быть национальность, как у
 
него должны быть нос и два уха... Все это ка-
 
жется самоочевидным, хотя, увы, это не так.
 
Но то, что это поневоле внедрилось в сознание
 
как самоочевидная истина, представляет собой
 
важнейший аспект или даже суть проблемы
 
национализма" [4, с. 124].
 
 
Национальность — не врожденное человече-
 
ское свойство, хотя оно чаще всего восприни-
 
мается таковым. Также и нации создаются че-
 
ловеком, усилиями интеллектуалов и государ-
 
ственной политической волей. Нация — это
 
внутригрупповая дефиниция, и ей невозможно
 
придать строго научную или конституционную
 
формулу. Это же касается еще более мистиче-
 
ской категории "этнос". К сожалению, оба по-
 
нятия активно и бездумно присутствуют в пол-
 
итическом языке и нормативно-правовых тек-
 
стах. Даже мобилизация памяти о
 
социально-культурной отличительности рос-
 
сийского казачества частью современных
 
граждан с целью достижения определенных
 
политических целей закончилась в конечном
 
итоге признанием на высшем государственном
 
уровне существования казачества как "этно-
 
культурной общности".
 
 
При всей "воображаемости" этно-националь-
 
ных общностей это не мешает им быть мощной
 
реальностью, важнейшей основой для коллек-
 
тивных действий. Этно-культурное многооб-
 
разие людей не сходит с исторической арены,
 
но оно все больше переходит из материальной
 
в сферу сознания. Национальная принадлеж-
 
ность нужна человеку как средство приспособ-
 
ления и лучшей ориентации в современном
 
сложном мире, как механизм достижения оп-
 
ределенных социальных целей. В российских
 
условиях через этничность граждане возрож-
 
дают утраченное чувство достоинства, а лиде-
 
ры осуществляют социальный контроль и пол-
 
итическую мобилизацию.
 
 
Интеллектуальный конструкт имеет прямую
 
проекцию в феномен власти и идет зачастую
 
рядом с реализацией политической воли,
 
обеспечивая для этого необходимый ресурс
 
аргументов и рекрутов-исполнителей. Бывшее у
 
коммунистических партийных жрецов право
 
формулировать сверху и транслировать вниз
 
программные постулаты, составляло одну из
 
важнейших опор власти, наряду с репрессив-
 
ным партийно-государственным аппаратом. В
 
парламентских дебатах, в политических дис-
 
куссиях, в средствах массовой информации и
 
сегодня продолжается поиск причин неурядиц,
 
кризиса и конфликтов в отсутствии "научной
 
формулы", "концепции" и т.п.
 
 
Нужно понимать, что общество, привыкшее
 
жить в одномерной символике, не может стать
 
сразу многомерным пространством. Заучива-
 
ние формул, предложенных интеллектуальны-
 
ми и политическими элитами, и следование им
 
стало почти генетическим свойством советских
 
людей. В посткоммунистических странах нет
 
еще сильных элементов гражданского, т.е. "ча-
 
стного" общества, выраженного в высокой сте-
 
пени автономности личности и самоорганиза-
 
ции социальных группировок разного уровня,
 
включая культурно отличительные общности
 
и общины. Такое общество есть идеальный ма-
 
териал для мифологической "колонизации"
 
массового сознания еще и потому, что, как вер-
 
но подметил П.Бурдье, "в ситуации кризиса и
 
радикальных общественных трансформаций,
 
когда ощущение мира ускользает, магия слова,
 
право и способность называть и вызывать к су-
 
ществованию при помощи номинации стали
 
одной из простейших и самых доступных форм
 
политической власти" [3, с.21 ]. Как и в древ-
 
ние времена, функции разъяснения и работа по
 
производству символического достается поэ-
 
там, художникам, скульпторам, а теперь еще и
 
драматургам, кинорежиссерам, ученым-гума-
 
нитариям, и, прежде всего, историкам, этно-
 
графам и археологам.
 
 
2. Интеллигенция и национальная идея
 
 
Новое поколение политиков и лидеров нацио-
 
нальных движений, чтобы заставить признать
 
себя и получить мандат на власть, используют
 
идеи и слова, которые несут особую нагрузку
 
для той или иной группы, возрождают в ее сре-
 
де мистические споры, реакцию на пережитые
 
(обычно предшествующими поколениями)
 
травмы. Инерция тоталитаризма способство-
 
вала замене тирании партийных программ не
 
менее жесткой тиранией поднятых до уровня
 
политических деклараций и требований груп-
 
повых мифов, мобилизированных представле-
 
ний. Можно назвать новой формой диктатуры
 
ситуацию в освобожденных от коммунистиче-
 
ского правления обществах, когда, например,
 
ни один армянин не может выступить против
 
политики карабахского движения и ни один
 
ингуш — против присоединения Пригородного
 
района Северной Осетии к образуемой Ингуш-
 
ской республике. На памяти только один нео-
 
рдинарный пример свободного духа покойного
 
грузинского философа М.Мамардашвили: "Ра-
 
ди истины я пойду против своего народа".
 
 
Я не ставлю под сомнение искренность и добро-
 
порядочность намерений тех, кто совершает
 
"хождение во власть" или становится лидером
 
национальных движений. Судьба нынешних
 
интеллектуалов в политике чаще всего склады-
 
вается драматически и даже трагично. Мои
 
оценки их деятельности — это не критика лич-
 
ностей, чаще всего заслуживающих уважения
 
и сочувствия, а анализ феномена образован-
 
ных интеллектуалов у власти или во главе на-
 
ционального движения. С этим феноменом
 
впервые столь масштабно столкнулось постсо-
 
ветское политическое пространство. Суть этого
 
явления с точки зрения социальной антрополо-
 
гии может быть рассмотрена в том числе и как
 
борьба за власть знаний и борьба за власть по-
 
средством знания. И в этой борьбе в распадаю-
 
щемся многоэтничном государстве знания ар-
 
хеологов, этнографов, историков оказались са-
 
мыми "профессиональными" в смысле их
 
востребованное™ и возможности воздейство-
 
вать в целях политической мобилизации.
 
 
Сейчас, после жестоких конфликтов в Южной
 
Осетии, в Абхазии, в Северной Осетии, Таджи-
 
кистане еще более отчетливо возникает про-
 
блема соразмерности цены и ответственности
 
участия интеллектуалов в политическом дей-
 
стве и в управлении. После распада СССР у
 
новых лидеров самого разного уровня и степени
 
легитимности появилась легкая возможность
 
дать в руки своим адептам самое современное
 
оружие, а также появилась возможность орга-
 
низовывать войну и отдавать приказы убивать.
 
В этой ситуации борьба за знания, за "правиль-
 
ную классификацию", "правильный порядок"
 
очень легко и быстро трансформируется или
 
сочетается с массовым насилием и огромными
 
разрушениями. Ущерб наносится прежде всего
 
самим народам, от имени которых формулиру-
 
ют позиции и аргументы, выдвигают лозунги и
 
требования их лидеры. Бывший академиче-
 
ский работник, профессор-обществовед, а ны-
 
не президент Армении Л.Тер-Петросян, вы-
 
двигает со страниц газеты тезис "Право наций
 
на самоопределение есть абсолют. Если народ
 
решил взять свою судьбу в собственные руки,
 
ничего, включая насилие, не сможет повернуть
 
этот процесс вспять" [13]. В этом тезисе нет
 
ничего от науки, но произносится он ученым-
 
политиком как добытая истина и как предписа-
 
ние действий для всего народа. Причем, произ-
 
носится это в обществе всеобщей грамотности
 
(доля лиц с высшим образованием среди армян
 
в Армении одна из самых высоких в мире и
 
почти в четыре раза выше, чем среди населения
 
Центральных районов России) и политической
 
экзальтации граждан, следующих за своими
 
лидерами.
 
 
То, что нашими учеными, а вслед за ними и
 
политиками, рассматривается как "нацио-
 
нально-демократические движения", "борьба
 
народов (наций, этносов) за самоопределе-
 
ние", на самом деле не есть проявление неких
 
объективно существующих сил и факторов,
 
"реализация исторических закономерностей",
 
которые ученый призван отражать своим зна-
 
нием. Это уже есть и сотворенная теорией и
 
догмой реальность. Кстати, явление манипу-
 
лирования национальными чувствами совсем
 
не новое. В "Очерках русской смуты" генерал
 
А.И.Деникин оставил следующие наблюдения
 
о ситуации в Закавказье в связи с объявлением
 
в 1918г. независимой от России Федеративной
 
Закавказской республики, после чего последо-
 
вала резкая политическая дестабилизация в
 
регионе, обострение межэтнических и межоб-
 
щинных конфликтов, рост местного шовиниз-
 
ма, прежде всего грузинского в отношении аб-
 
хазов, армян, русских. "Волеизъявление на-
 
рода", "давление народных масс" — эти
 
правовые и стихийные стимулы политических
 
и национальных движений — в Закавказье
 
имели значение несущественное. Если в обще-
 
русском масштабе волны революции смыли с
 
высот жизни русскую интеллигенцию, то
 
здесь, наоборот, история Закавказья в годы
 
смуты есть история его интеллигенции, пре-
 
имущественно социалистической. Только она
 
явилась вершительницей внутренних событий,
 
и только на ней лежит поэтому историческая
 
ответственность за судьбы закавказских наро-
 
дов" [7,с.92].
 
 
3. О воздействии на этничность
 
 
Важным моментом в нашем подходе к пробле-
 
мам этничности является неприятие надмен-
 
ности объективистско-позитивистской пара-
 
дигмы, которая является глубинной причиной
 
современного кризиса отечественного общест-
 
вознания. Наш подход не столь обременен ус-
 
тановкой акцентировать субстанцию, т.е. ре-
 
альные группы, в том числе этнические, по их
 
членству, границам, правам и т.п. в ущерб от-
 
ношениям в социальном пространстве. Он по-
 
зволяет избавиться от иллюзии рассматривать
 
теоретически сконструированные классифика-
 
ции как реально действующие группы людей
 
или как законы общественной жизни. Он не
 
позволяет бесчувственную спешку с переводом
 
мифических конструкций и символической
 
борьбы на язык государственных законов, пре-
 
зидентских декретов или военных приказов.
 
 
Современные российские обществоведы, кото-
 
рые во многом сконструировали предмет своих
 
штудий и в то же время не осознают это свое
 
"сотворчество" взбунтовавшейся реальности,
 
своим равнодушием к релятивистским и конст-
 
руктивистским подходам на самом деле огра-
 
ничивают собственные возможности влияния и
 
участия в процессе перемен и инноваций. По-
 
нимание того, что этничность есть социальная
 
конструкция, по справедливому мнению
 
М.Смита, "дает больше возможности через та-
 
кое же сконструированное символическое дей-
 
ствие посредничать в политических и социо-
 
культурных взаимодействиях между и внутри
 
этнических групп, чем это допускается теми,
 
кто рассматривает этничность или в натурали-
 
стических категориях, считая "этнос" (подо-
 
бно "эросу" и "танатосу") глубокими струк-
 
турными параметрами сознания, или же в сущ-
 
ностных категориях — как компоненты
 
личностной идентичности, настолько укоре-
 
пившиеся в прошлой исторической памяти, что
 
это не позволяет каким-либо сегодняшним че-
 
ловеческим воздействием формировать харак-
 
тер этой идентичности или смягчать антагони-
 
стические проявления со стороны одних этни-
 
ческих групп к другим" [29, с.526 ].
 
 
Такой обновленный подход действительно мог
 
бы представлять собой подлинный прорыв из
 
грандиозного методологического тупика и
 
столь обескураживающей политической беспо-
 
мощности в сфере межэтнических отношений.
 
Нужно только признать, что этничность конст-
 
руируется и реконструируется определенными
 
вербальными действиями, отражающими со-
 
временные условия, в том числе властные от-
 
ношения среди социальных групп и те интерп-
 
ретивные значения, которые люди придают
 
этим условиям, и не рассматривать этничность
 
как вневременной и примордиалистский пара-
 
метр человеческого существования. В этом
 
случае новую значимость и новое осознание
 
обретает деятельность лидеров из среды пол-
 
итических и культурных элит, общественных
 
активистов, а также повседневные интервен-
 
ции рядовых граждан в этнический дискурс.
 
 
Нам необходимо более глубокое понимание то-
 
го, как неоднозначно конструируется прошлый
 
социальный опыт и как используются профес-
 
сиональные исторические данные, чтобы со-
 
здать собственную версию "идеального насто-
 
ящего", а не продолжать придерживаться при-
 
митивной формулы, что историк познает
 
прошлое, чтобы понять настоящее и предви-
 
деть будущее. Это новое понимание не сделало
 
бы наших обществоведов наивными энтузи-
 
астами вильсоновско-ленинской трактовки
 
права на самоопределение в его узко-этниче-
 
ском варианте. Крайне рискованно делать вы-
 
воды на будущее, что после Югославии, Чехо-
 
словакии, Южной Осетии, Нагорного Караба-
 
ха, Крыма и Приднестровья "в XXI веке эта
 
проблема (самоопределения — В.Т.) во весь
 
рост встанет и перед африканским континен-
 
том, где постколониальные границы искусст-
 
венно разделили этнические территории" [12 ].
 
Более обоснованным является мнение, что "в
 
сформировавшейся мировой системе формулы
 
суверенитета эпохи Сауареса, Бодена или да-
 
же Руссо просто даже нелепы", что на про-
 
странстве прежней империи "самоопределя-
 
ются" и "взаимоопределяются" прежде всего
 
элиты новых политических образовании [17,
 
с. 112]. В этой способности различать мифот-
 
ворческую риторику и реальные интересы, в
 
этой необходимости действовать в среде быто-
 
вого догматизма и политических мотивов за-
 
ключей главный драматизм положения учено-
 
го, прямо или косвенно соучаствующего в ра-
 
дикальных российских трансформациях.
 
 
Итак, наш подход, будучи не столь надменен и
 
тоталитарен в отношении общественных реа-
 
лий не есть отказ от понимания и участия, а,
 
возможно, заключает в себе даже большую сте-
 
пень понимающего участия и больше гарантий
 
от безответственного экспериментирования.
 
Он не исключает возможность формулирова-
 
ния предложений по управлению этнично-
 
стью, а значит и по механизмам урегулирова-
 
ния межэтнических противоречий и конфлик-
 
тов, в том числе в постсоветском пространстве.
 
 
4. Национальная государственность и
 
плюралистическое общество
 
 
Список совершенных в прошлом несправедли-
 
востей в отношении всех этнических групп в
 
бывшем СССР достаточно длинен и чрезвы-
 
чайно болезнен. Терапия от пережитых травм
 
может быть длительной и дорогостоящей, осо-
 
бенно если ресурсы и энергия будут направле-
 
ны на то, чтобы примирить прошлое, вернуться
 
к некогда утраченной "норме" существования.
 
Для одних групп и лидеров это может быть
 
момент до распада СССР или до 1917 года
 
(группы русских национал-патриотов), для
 
других — до начала массовых депортаций (ин-
 
гуши, российские немцы, крымские татары и
 
др.), для третьих — до предвоенных аннексий
 
(прибалтийские народы, молдаване), для чет-
 
вертых — до начала гражданской войны и крас-
 
ного террора (закавказские народы, казачест-
 
во), для пятых — до момента вхождения в со-
 
став Российской империи и колонизации
 
(народы Северного Кавказа, Средней Азии и
 
Сибири), для шестых — до начала экспансии
 
Московского царства (народы Поволжья), для
 
седьмых — период древних государственных
 
образований или даже древнейших культур. В
 
любом случае идеалом представляется тот ис-
 
торический период, из которого можно черпать
 
больше аргументов в пользу наиболее желае-
 
мых ныне территориальных границ, политиче-
 
ского статуса и состояния культуры. Причем,
 
чем дальше в прошлое, тем более мифологизи-
 
ровано представление об "исторических терри-
 
ториях", "национальных государствах" и
 
"культурных традициях".
 
 
Прошлые травмы, переживаемые привнесен-
 
ным сознанием (только малая часть граждан
 
пережила их через личную судьбу), осложне-
 
ны совсем недавними вызовами, среди которых
 
наиболее серьезный — поиск новых идентич-
 
ностей в рамках вновь образовавшихся госу-
 
дарств. Распад СССР произошел под определя-
 
ющим воздействием доктрины этнического на-
 
ционализма или идеи национального
 
самоопределения народов. Но возникшие ре-
 
альности оказались достаточно далеки от про-
 
возглашаемой цели. Новые государства— мно-
 
гонациональные образования, в которых доля
 
титульного населения составляет от 80% (Рос-
 
сия, Литва) до 40-50% (Латвия, Казахстан,
 
Молдова, Киргизия).
 
 
Бывшие советские меньшинства ныне стали
 
доминирующим большинством в 14 новых го-
 
сударствах, обнаружив рядом с собою новые
 
меньшинства, столь же жаждущие собственно-
 
го национального самоопределения. Большин-
 
ство из этих групп имеют компактный харак-
 
тер расселения, сильно осознаваемую культур-
 
ную отличительность и лидеров, способных
 
сформулировать собственную национальную
 
идею. Собственно говоря, последнее уже есть
 
реальность для тех групп, которые обладали
 
автономным статусом в бывших союзных ре-
 
спубликах иди обрели его в последние годы
 
(Крымская республика в Украине, новые авто-
 
номные республики в Российской Федерации).
 
Как показывают события в Грузии, ликвидиро-
 
вать такой статус фактически невозможно.
 
 
Господствующая доктрина национальной госу-
 
дарственности поставила перед новыми госу-
 
дарствами и их лидерами сложную задачу: или
 
объявить процесс национального самоопреде-
 
ления в этатистской форме законченным в де-
 
кабре 1991 г. в Беловежской пуще и тем самым
 
отказать в аналогичном праве другим группам,
 
или искать новую формулу легитимизации
 
своих государств, не столь чреватую дальней-
 
шей дезинтеграцией. Такой новой формулой
 
как для 15 государств, так и для автономных
 
республик в их составе могла бы быть идея
 
гражданской или политической нации (вместо
 
этно-нации) и сопровождающее ее сознатель-
 
ное конструирование общих символов, ценно-
 
стей и интересов. Вместо претензий доминиру-
 
ющих групп в "своем" национальном государ-
 
стве обладать предпочтительным доступом к
 
власти и ресурсам в интересах членов этих
 
групп конструировать новые национальные го-
 
сударства на основе общности согражданского,
 
а не кровного свойства (россияне, казахстан-
 
цы, татарстанцы, якутяне и т.п.).
 
 
Нация есть многоэтничное по составу образо-
 
вание, основными признаками которой явля-
 
ются территория и гражданство. Принадлеж-
 
ность к нации не взаимоисключает принадлеж-
 
ность к той или иной этно-культурной
 
общности (народу) и даже, более того, предпо-
 
лагает наличие у нее (у нации) отличительного
 
этно-культурного облика, определяемого
 
культурой доминирующей группы, или не-
 
скольких групп. Англичане не теряют своей
 
отличительности, не пройдя этапа "нацио-
 
нального самоопределения", а входя в британ-
 
скую нацию, как и народы Испании, Индии и
 
других многоэтничных государств. В такой же
 
мере это не грозит русским в России, грузинам
 
в Грузии и татарам в Татарстане, если соответ-
 
ствующие государственные образования,
 
пусть разноуровнего свойства, не будут декла-
 
рироваться как этно-национальные.
 
 
Официальное декларирование этнической
 
природы государства или даже элементов од-
 
ной из культур (например, языка) всегда по-
 
рождает ослабляющие территориальные со-
 
гражданства противоречия. Если за последним
 
не стоит стремление сузить доступ к власти и
 
ресурсам, то достижение целей, связанных с
 
заботой и развитием языка и культуры, легче и
 
эффективнее достигается через воспитатель-
 
ные, образовательные, информационные, из-
 
дательские программы и проекты, чем через
 
верхушечное декретирование. Что же касается
 
огосударствленной этничности, то этот про-
 
цесс должен отражать всю культурную мозаи-
 
ку проживающих в государстве граждан. Эс-
 
тонский или латышский языки не настолько
 
слабы, чтобы присвоить себе исключительные
 
функции государственных. Гораздо важнее
 
обеспечить гражданское единство через офи-
 
циальное двуязычие (или даже возможное
 
трехязычное как это, например, необходимо в
 
Крыму, Абхазии, Башкирии или Гагаузии ),
 
которое ныне никак не угрожает, а, наоборот,
 
только может укрепить политический сувере-
 
нитет государственных образований.
 
 
Чтобы 15 новым государствам состояться как
 
целостность и мирно сосуществующие сообще-
 
ства, нужен поиск новых формул вне доктрины
 
этнического национализма. Как отмечает
 
Д.Горовиц, "национальное самоопределение
 
— это проблема, а не ее решение, ибо самооп-
 
ределение сингальцев реализовалось за счет
 
тамилов, грузинское самоопределение может
 
произойти за счет осетинов, а самоопределение
 
эритрейских мусульман может быть достигну-
 
то за счет прав эритрейских христиан. Есть
 
много доводов против упора на национальное
 
самоопределение и за принятие концепций
 
взаимного компромисса".
 
 
Однако поразителен сам факт живучести док-
 
трины в посткоммунистическом менталитете,
 
хотя казалось бы за последние 50 лет целая
 
плеяда наиболее выдающихся ученых и пол-
 
итиков показала ее несостоятельность. Карл
 
Поппер еще в 1945 г. писал в своей работе "От-
 
крытое общество и его враги": "Попытка оты-
 
скать некоторые "естественные" границы госу-
 
дарств и, соответственно, рассматривать госу-
 
дарство как "естественный" элемент,
 
приводит к принципу национального государ-
 
ства и к романтическим фикциям национализ-
 
ма, расизма и трайбализма. Однако этот прин-
 
цип не является "естественным", и мысль о
 
том, что существуют такие естественные эле-
 
менты, как нации, лингвистические или расо-
 
вые группы, — чистый вымысел. Хотя бы это
 
мы должны уяснить из истории: ведь с начала
 
времен люди непрестанно перемешивались,
 
объединялись, расходились и вновь перемеши-
 
вались. Это не может прекратиться, даже если
 
мы того пожелаем" [9, с.357 ].
 
 
В этом же рассуждении содержится частичное
 
объяснение, почему так трудно осуществить
 
полный отказ от принципа национального го-
 
сударства. "Популярность этого принципа объ-
 
ясняется только тем, что он обращается к пле-
 
менным инстинктам, а также тем, что это са-
 
мый дешевый и надежный способ, с помощью
 
которого может продвинуться политик, кото-
 
рому нечего больше предложить", — пишет
 
К.Поппер.
 


Ответы и комментарии:


[Форум Rossia.org] [Начало] [Написать ответ]