[Форум Rossia.org] [Ответы и комментарии] [Написать ответ]
Отправлено
Никита 12:19:41 31/01/2000:
Предлагаю почтеннейшей публике, заинтересованной в обсуждении проблематики национализма и патриотизма, первую главу из статьи В.Тишкова "Этничность, национализм и государство в посткоммунистическом обществе" (Вопросы социологии, 1993, №1/2). Выделения сделаны мной. Чуть позже мой комментарий. К концу дня, возможно, выставлю еще одну статью. О ФЕНОМЕНЕ ЭТНИЧНОСТИ События последних лет в посткоммунистиче- ских странах выявили достаточно общую тен- денцию: многие общественные процессы в ус- ловиях глубоких социальных преобразований и радикальных реформ обретают этническую содержательность в ее наиболее манифестных формах. Обсуждение причин и форм конфлик- тующей этничности стало одной из доминиру- ющих тем для современных обществоведов. Несмотря на значительные интеллектуальные усилия, результат, на первый взгляд, выглядит обескураживающим. Общество, его политики и управленцы все жестче формулируют свою претензию к науке: дать вместо идеологиче- ских заклинаний "объективный" анализ как основание для принятия решений, а также "практические советы" для осуществления политики и социального управления. Наука же, хотя и освобожденная от диктата, продол- жает демонстрировать "оторванность от жизни", взаимоисключающий разброс мнений и их слабую прогностическую силу. Драматизм ситуации заключается не просто в различиях методологических установок, политических ориентации, личностной заангажи- рованности исследователей, но и в более глубо- ком противоречии. Утверждение демократиче- ского правления и демонтаж лицемерия и демагогии как основополагающего принципа прошлой политики ориентируют сегодняшних потребителей знания на просвещенческий объ- ективизм с его онтологизацией истины, а по сути — на все ту же несостоятельную позити- вистскую установку "раскрытия закономерно- стей" и выработку наиболее адекватных им "концепций" общественного поведения и пол- итики. В этот же момент глобальный контекст мировой науки заставляет философов, соц- иологов и этнологов все больше склоняться к постмодернистской парадигме с ее отрицанием логоцентристского устройства научного зна- ния и релятивности познания. 1. Подходы к пониманию этничности Среди основных подходов, которые оказывают влияние на интерпретацию этнического фено- мена, можно выделить два: примордиалист- ский и конструктивистский. Первая из науч- ных традиций восходит к идеям немецкого ро- мантизма XIX века и к позитивистской традиции обществознания. Ее сторонники рас- сматривают этничность как объективную дан- ность, своего рода изначальную (примордиа- листскую) характеристику человечества. Для примордиалистов существуют и как бы совер- шают свой независимый от субъективного вос- приятия путь некие объективные общности с присущими им чертами в виде территории, языка, осознаваемого членства и даже общего психического склада. В своей крайней форме этот подход рассматривает этничность в кате- гориях социобиологии как "расширенную фор- му родственного отбора и связи", как изна- чальный инстинктивный импульс [30 ]. Неко- торые формулируют точку зрения, что осознание групповой принадлежности как бы заложено в генетическом коде и является про- дуктом ранней человеческой эволюции, когда способность распознавать членов родственной группы была необходима для выживания. Сходную с последней теорию этногенеза пы- тался сформулировать в форме яркой популя- ризации Л.Н.Гумилев, веривший в существо- вание этносов как "биосоциальных организ- мов". При критическом отношении к биологизаторским моментам на глубоко при- мордиалистких позициях стоял и Ю. В. Бром- лей, а вместес ним и все советские обществове- ды, для которых базовой категорией и архети- пом был "этнос" как "этно-социальный организм", а его высшим типом — нация [2; 6 ]. В целом, в мировой этнологии и социально- культурной антропологии этот подход остается крайне маргинальным и подвергается серьез- ной критике. В 60-е годы XX века с появлением так называ- емого феномена этнического возрождения и с ростом сепаратизма в мире ученые стали все больше обращать внимание, что этничность следует рассматривать как средство в коллек- тивном стремлении к материальному преиму- ществу на социо-политической арене, а наблю- даемая в различных формах этническая моби- лизация диктуется требованиями тех или иных материальных факторов, которые определяют социальное поведение. Этничность все больше стала рассматриваться как репертуарная роль, сознательно и заинтересованно рассчитанная и избранная индивидуумом или группой. Прежде чем изложить собственный подход, ко- торый в значительной мере связан с интерпре- тациями феномена этничности с позиций со- временной социально-культурной антрополо- гии, хотелось бы обратить внимание на справедливое замечание Кровфорда, что "нет необходимости спорить, какому из них отдать предпочтение... и обстоятельный анализ тре- бует интеграции всех этих подходов". [21, р.8 ]. Однако мы бы хотели отметить особое значе- ние конструктивистского подхода по двум при- чинам: во-первых, он все еще остается абсо- лютно чужд отечественному обществоведению и, во-вторых, именно общественная практика посткоммунистического пространства демон- стрирует изобилие примеров в пользу конст- руктивистских интерпретаций этничности и этнического конфликта. В чем суть этого под- хода, который мы пытаемся ввести в наш ака- демический дискурс в течение ряда последних лет? Мы рассматриваем порождаемое на основе ис- торико-генетической дифференциации куль- тур этническое чувство и формулируемые в его контексте мифы, представления и доктрины как интеллектуальный конструкт, как резуль- тат целенаправленных усилий верхушечного слоя, являющегося, по меткому выражению П.Бурдье, "профессиональными производите- лями объективированных представлений о со- циальном мире и методов этой объективиза- ции" [3, с.22]. "Профессионалы представле- ний" — это прежде всего писатели, ученые, политики, умственную продукцию которых оказалось впервые возможным транслировать на массовый уровень с распространением пе- чатного слова и образования. Именно по этой причине сама идея нации и тaк называемое национальное сознание (или самосознание), будучи интеллектуальным продуктом запад- ной элиты, распространялись по миру почти синхронно с процессами модернизации. Имен- но по причине широкого распространения об- разования и создания многочисленных интел- лектуальных элит среди национальностей быв- шего СССР (равно как и в странах Восточной Европы) идеи и доктрина национализма обре- ли глубокую эмоциональную легитимность, стимулируют попытки перевести мифы и эмоции в русло социально-политической инженерии. Конструктивистский подход предполагает осо- бое внимание к роли сознания и языка как клю- чевого символа, вокруг которого кристализует- ся осознание этнической отличительности. Через речевые тексты осуществляются, например, исторические реконструкции, кото- рые используются для обоснования подлинно- сти и непрерывности той или иной этнической идентичности. Отечественная историография, археология, этнография во многих своих про- явлениях есть редукция прошлого к настояще- му, проекция современности в прошлое, осно- ванная на представлении о "постепенности" и "гомогенности" исторического процесса. В каждом современном прочтении существовав- ших в прошлом культур есть "втягивание" ис- тории в качестве ресурса для решения сегод- няшних политических задач. Так, например, азербайджанские историки ин- тенсивно развивали десятилетиями национа- листическую концепцию Кавказской Алба- нии, включая в состав древней Албании — "прародины азербайджанцев" территории, ко- торые армяне считают "исторической Арме- нией". Конструирование"богатой" и "древней" истории азербайджанского народа включает своим обязательным компонентом описание территории Карабаха как "сердца Азербайд- жана". Точно так же, как грузинские интел- лектуалы объявляют Шида Картли или Сама- чабло (Южная Осетия) — "сердцем Грузии", ингушские лидеры считают село Ангушт в Пригородном районе "прародиной ингушей", а осетинские интеллектуалы формулируют те- зис об аланах — предках осетин, "кости кото- рых разбросаны по всему Северному Кавказу". Многочисленные так называемые националь- ные истории, энциклопедии, культорологиче- ские исследования нередко имеют мало общего с реальной историей народа. Да и номенклату- ра самих народов, тем более их названия, — это результат "внешних предписаний", будь это древние авторы — путешественники, контак- тирующие народы или же современные ученые и политики. Под понятием народ в смысле этнической об- щности в современной науке чаще всего пони- мается группа людей, члены которой разделя- ют общее название и элементы культуры, об- ладают мифом об общем происхождении и общей исторической памятью, ассоциируют себя с особой территорией и обладают чувством солидарности. Все эти признаки — результат особых усилий, особенно процесса нацие-стро- ительства; самый важный из этих признаков — это солидарность. Национальная принадлеж- ность — это своего рода "постоянный внутрен- ний референдум" на принадлежность и лояль- ность к той или иной коллективной общности. Это — результат воспитания и социализации человека. Точно также, по широко признанно- му определению Б.Андерсона, нации — это "воображаемые ("виртуальнные" Никита) общности" [18]. Как бы ни было трудно преодолевать прошлый догматизм, идущий от сталинской дефиниции нации как общности людей с объективными признаками (территория, общее хозяйство, язык, психический склад), необходимо более осознанно воспринимать природу этнических явлений и их проекцию в общественно-пол- итическую жизнь. Как отмечает Э.Геллнер, "у человека должна быть национальность, как у него должны быть нос и два уха... Все это ка- жется самоочевидным, хотя, увы, это не так. Но то, что это поневоле внедрилось в сознание как самоочевидная истина, представляет собой важнейший аспект или даже суть проблемы национализма" [4, с. 124]. Национальность — не врожденное человече- ское свойство, хотя оно чаще всего восприни- мается таковым. Также и нации создаются че- ловеком, усилиями интеллектуалов и государ- ственной политической волей. Нация — это внутригрупповая дефиниция, и ей невозможно придать строго научную или конституционную формулу. Это же касается еще более мистиче- ской категории "этнос". К сожалению, оба по- нятия активно и бездумно присутствуют в пол- итическом языке и нормативно-правовых тек- стах. Даже мобилизация памяти о социально-культурной отличительности рос- сийского казачества частью современных граждан с целью достижения определенных политических целей закончилась в конечном итоге признанием на высшем государственном уровне существования казачества как "этно- культурной общности". При всей "воображаемости" этно-националь- ных общностей это не мешает им быть мощной реальностью, важнейшей основой для коллек- тивных действий. Этно-культурное многооб- разие людей не сходит с исторической арены, но оно все больше переходит из материальной в сферу сознания. Национальная принадлеж- ность нужна человеку как средство приспособ- ления и лучшей ориентации в современном сложном мире, как механизм достижения оп- ределенных социальных целей. В российских условиях через этничность граждане возрож- дают утраченное чувство достоинства, а лиде- ры осуществляют социальный контроль и пол- итическую мобилизацию. Интеллектуальный конструкт имеет прямую проекцию в феномен власти и идет зачастую рядом с реализацией политической воли, обеспечивая для этого необходимый ресурс аргументов и рекрутов-исполнителей. Бывшее у коммунистических партийных жрецов право формулировать сверху и транслировать вниз программные постулаты, составляло одну из важнейших опор власти, наряду с репрессив- ным партийно-государственным аппаратом. В парламентских дебатах, в политических дис- куссиях, в средствах массовой информации и сегодня продолжается поиск причин неурядиц, кризиса и конфликтов в отсутствии "научной формулы", "концепции" и т.п. Нужно понимать, что общество, привыкшее жить в одномерной символике, не может стать сразу многомерным пространством. Заучива- ние формул, предложенных интеллектуальны- ми и политическими элитами, и следование им стало почти генетическим свойством советских людей. В посткоммунистических странах нет еще сильных элементов гражданского, т.е. "ча- стного" общества, выраженного в высокой сте- пени автономности личности и самоорганиза- ции социальных группировок разного уровня, включая культурно отличительные общности и общины. Такое общество есть идеальный ма- териал для мифологической "колонизации" массового сознания еще и потому, что, как вер- но подметил П.Бурдье, "в ситуации кризиса и радикальных общественных трансформаций, когда ощущение мира ускользает, магия слова, право и способность называть и вызывать к су- ществованию при помощи номинации стали одной из простейших и самых доступных форм политической власти" [3, с.21 ]. Как и в древ- ние времена, функции разъяснения и работа по производству символического достается поэ- там, художникам, скульпторам, а теперь еще и драматургам, кинорежиссерам, ученым-гума- нитариям, и, прежде всего, историкам, этно- графам и археологам. 2. Интеллигенция и национальная идея Новое поколение политиков и лидеров нацио- нальных движений, чтобы заставить признать себя и получить мандат на власть, используют идеи и слова, которые несут особую нагрузку для той или иной группы, возрождают в ее сре- де мистические споры, реакцию на пережитые (обычно предшествующими поколениями) травмы. Инерция тоталитаризма способство- вала замене тирании партийных программ не менее жесткой тиранией поднятых до уровня политических деклараций и требований груп- повых мифов, мобилизированных представле- ний. Можно назвать новой формой диктатуры ситуацию в освобожденных от коммунистиче- ского правления обществах, когда, например, ни один армянин не может выступить против политики карабахского движения и ни один ингуш — против присоединения Пригородного района Северной Осетии к образуемой Ингуш- ской республике. На памяти только один нео- рдинарный пример свободного духа покойного грузинского философа М.Мамардашвили: "Ра- ди истины я пойду против своего народа". Я не ставлю под сомнение искренность и добро- порядочность намерений тех, кто совершает "хождение во власть" или становится лидером национальных движений. Судьба нынешних интеллектуалов в политике чаще всего склады- вается драматически и даже трагично. Мои оценки их деятельности — это не критика лич- ностей, чаще всего заслуживающих уважения и сочувствия, а анализ феномена образован- ных интеллектуалов у власти или во главе на- ционального движения. С этим феноменом впервые столь масштабно столкнулось постсо- ветское политическое пространство. Суть этого явления с точки зрения социальной антрополо- гии может быть рассмотрена в том числе и как борьба за власть знаний и борьба за власть по- средством знания. И в этой борьбе в распадаю- щемся многоэтничном государстве знания ар- хеологов, этнографов, историков оказались са- мыми "профессиональными" в смысле их востребованное™ и возможности воздейство- вать в целях политической мобилизации. Сейчас, после жестоких конфликтов в Южной Осетии, в Абхазии, в Северной Осетии, Таджи- кистане еще более отчетливо возникает про- блема соразмерности цены и ответственности участия интеллектуалов в политическом дей- стве и в управлении. После распада СССР у новых лидеров самого разного уровня и степени легитимности появилась легкая возможность дать в руки своим адептам самое современное оружие, а также появилась возможность орга- низовывать войну и отдавать приказы убивать. В этой ситуации борьба за знания, за "правиль- ную классификацию", "правильный порядок" очень легко и быстро трансформируется или сочетается с массовым насилием и огромными разрушениями. Ущерб наносится прежде всего самим народам, от имени которых формулиру- ют позиции и аргументы, выдвигают лозунги и требования их лидеры. Бывший академиче- ский работник, профессор-обществовед, а ны- не президент Армении Л.Тер-Петросян, вы- двигает со страниц газеты тезис "Право наций на самоопределение есть абсолют. Если народ решил взять свою судьбу в собственные руки, ничего, включая насилие, не сможет повернуть этот процесс вспять" [13]. В этом тезисе нет ничего от науки, но произносится он ученым- политиком как добытая истина и как предписа- ние действий для всего народа. Причем, произ- носится это в обществе всеобщей грамотности (доля лиц с высшим образованием среди армян в Армении одна из самых высоких в мире и почти в четыре раза выше, чем среди населения Центральных районов России) и политической экзальтации граждан, следующих за своими лидерами. То, что нашими учеными, а вслед за ними и политиками, рассматривается как "нацио- нально-демократические движения", "борьба народов (наций, этносов) за самоопределе- ние", на самом деле не есть проявление неких объективно существующих сил и факторов, "реализация исторических закономерностей", которые ученый призван отражать своим зна- нием. Это уже есть и сотворенная теорией и догмой реальность. Кстати, явление манипу- лирования национальными чувствами совсем не новое. В "Очерках русской смуты" генерал А.И.Деникин оставил следующие наблюдения о ситуации в Закавказье в связи с объявлением в 1918г. независимой от России Федеративной Закавказской республики, после чего последо- вала резкая политическая дестабилизация в регионе, обострение межэтнических и межоб- щинных конфликтов, рост местного шовиниз- ма, прежде всего грузинского в отношении аб- хазов, армян, русских. "Волеизъявление на- рода", "давление народных масс" — эти правовые и стихийные стимулы политических и национальных движений — в Закавказье имели значение несущественное. Если в обще- русском масштабе волны революции смыли с высот жизни русскую интеллигенцию, то здесь, наоборот, история Закавказья в годы смуты есть история его интеллигенции, пре- имущественно социалистической. Только она явилась вершительницей внутренних событий, и только на ней лежит поэтому историческая ответственность за судьбы закавказских наро- дов" [7,с.92]. 3. О воздействии на этничность Важным моментом в нашем подходе к пробле- мам этничности является неприятие надмен- ности объективистско-позитивистской пара- дигмы, которая является глубинной причиной современного кризиса отечественного общест- вознания. Наш подход не столь обременен ус- тановкой акцентировать субстанцию, т.е. ре- альные группы, в том числе этнические, по их членству, границам, правам и т.п. в ущерб от- ношениям в социальном пространстве. Он по- зволяет избавиться от иллюзии рассматривать теоретически сконструированные классифика- ции как реально действующие группы людей или как законы общественной жизни. Он не позволяет бесчувственную спешку с переводом мифических конструкций и символической борьбы на язык государственных законов, пре- зидентских декретов или военных приказов. Современные российские обществоведы, кото- рые во многом сконструировали предмет своих штудий и в то же время не осознают это свое "сотворчество" взбунтовавшейся реальности, своим равнодушием к релятивистским и конст- руктивистским подходам на самом деле огра- ничивают собственные возможности влияния и участия в процессе перемен и инноваций. По- нимание того, что этничность есть социальная конструкция, по справедливому мнению М.Смита, "дает больше возможности через та- кое же сконструированное символическое дей- ствие посредничать в политических и социо- культурных взаимодействиях между и внутри этнических групп, чем это допускается теми, кто рассматривает этничность или в натурали- стических категориях, считая "этнос" (подо- бно "эросу" и "танатосу") глубокими струк- турными параметрами сознания, или же в сущ- ностных категориях — как компоненты личностной идентичности, настолько укоре- пившиеся в прошлой исторической памяти, что это не позволяет каким-либо сегодняшним че- ловеческим воздействием формировать харак- тер этой идентичности или смягчать антагони- стические проявления со стороны одних этни- ческих групп к другим" [29, с.526 ]. Такой обновленный подход действительно мог бы представлять собой подлинный прорыв из грандиозного методологического тупика и столь обескураживающей политической беспо- мощности в сфере межэтнических отношений. Нужно только признать, что этничность конст- руируется и реконструируется определенными вербальными действиями, отражающими со- временные условия, в том числе властные от- ношения среди социальных групп и те интерп- ретивные значения, которые люди придают этим условиям, и не рассматривать этничность как вневременной и примордиалистский пара- метр человеческого существования. В этом случае новую значимость и новое осознание обретает деятельность лидеров из среды пол- итических и культурных элит, общественных активистов, а также повседневные интервен- ции рядовых граждан в этнический дискурс. Нам необходимо более глубокое понимание то- го, как неоднозначно конструируется прошлый социальный опыт и как используются профес- сиональные исторические данные, чтобы со- здать собственную версию "идеального насто- ящего", а не продолжать придерживаться при- митивной формулы, что историк познает прошлое, чтобы понять настоящее и предви- деть будущее. Это новое понимание не сделало бы наших обществоведов наивными энтузи- астами вильсоновско-ленинской трактовки права на самоопределение в его узко-этниче- ском варианте. Крайне рискованно делать вы- воды на будущее, что после Югославии, Чехо- словакии, Южной Осетии, Нагорного Караба- ха, Крыма и Приднестровья "в XXI веке эта проблема (самоопределения — В.Т.) во весь рост встанет и перед африканским континен- том, где постколониальные границы искусст- венно разделили этнические территории" [12 ]. Более обоснованным является мнение, что "в сформировавшейся мировой системе формулы суверенитета эпохи Сауареса, Бодена или да- же Руссо просто даже нелепы", что на про- странстве прежней империи "самоопределя- ются" и "взаимоопределяются" прежде всего элиты новых политических образовании [17, с. 112]. В этой способности различать мифот- ворческую риторику и реальные интересы, в этой необходимости действовать в среде быто- вого догматизма и политических мотивов за- ключей главный драматизм положения учено- го, прямо или косвенно соучаствующего в ра- дикальных российских трансформациях. Итак, наш подход, будучи не столь надменен и тоталитарен в отношении общественных реа- лий не есть отказ от понимания и участия, а, возможно, заключает в себе даже большую сте- пень понимающего участия и больше гарантий от безответственного экспериментирования. Он не исключает возможность формулирова- ния предложений по управлению этнично- стью, а значит и по механизмам урегулирова- ния межэтнических противоречий и конфлик- тов, в том числе в постсоветском пространстве. 4. Национальная государственность и плюралистическое общество Список совершенных в прошлом несправедли- востей в отношении всех этнических групп в бывшем СССР достаточно длинен и чрезвы- чайно болезнен. Терапия от пережитых травм может быть длительной и дорогостоящей, осо- бенно если ресурсы и энергия будут направле- ны на то, чтобы примирить прошлое, вернуться к некогда утраченной "норме" существования. Для одних групп и лидеров это может быть момент до распада СССР или до 1917 года (группы русских национал-патриотов), для других — до начала массовых депортаций (ин- гуши, российские немцы, крымские татары и др.), для третьих — до предвоенных аннексий (прибалтийские народы, молдаване), для чет- вертых — до начала гражданской войны и крас- ного террора (закавказские народы, казачест- во), для пятых — до момента вхождения в со- став Российской империи и колонизации (народы Северного Кавказа, Средней Азии и Сибири), для шестых — до начала экспансии Московского царства (народы Поволжья), для седьмых — период древних государственных образований или даже древнейших культур. В любом случае идеалом представляется тот ис- торический период, из которого можно черпать больше аргументов в пользу наиболее желае- мых ныне территориальных границ, политиче- ского статуса и состояния культуры. Причем, чем дальше в прошлое, тем более мифологизи- ровано представление об "исторических терри- ториях", "национальных государствах" и "культурных традициях". Прошлые травмы, переживаемые привнесен- ным сознанием (только малая часть граждан пережила их через личную судьбу), осложне- ны совсем недавними вызовами, среди которых наиболее серьезный — поиск новых идентич- ностей в рамках вновь образовавшихся госу- дарств. Распад СССР произошел под определя- ющим воздействием доктрины этнического на- ционализма или идеи национального самоопределения народов. Но возникшие ре- альности оказались достаточно далеки от про- возглашаемой цели. Новые государства— мно- гонациональные образования, в которых доля титульного населения составляет от 80% (Рос- сия, Литва) до 40-50% (Латвия, Казахстан, Молдова, Киргизия). Бывшие советские меньшинства ныне стали доминирующим большинством в 14 новых го- сударствах, обнаружив рядом с собою новые меньшинства, столь же жаждущие собственно- го национального самоопределения. Большин- ство из этих групп имеют компактный харак- тер расселения, сильно осознаваемую культур- ную отличительность и лидеров, способных сформулировать собственную национальную идею. Собственно говоря, последнее уже есть реальность для тех групп, которые обладали автономным статусом в бывших союзных ре- спубликах иди обрели его в последние годы (Крымская республика в Украине, новые авто- номные республики в Российской Федерации). Как показывают события в Грузии, ликвидиро- вать такой статус фактически невозможно. Господствующая доктрина национальной госу- дарственности поставила перед новыми госу- дарствами и их лидерами сложную задачу: или объявить процесс национального самоопреде- ления в этатистской форме законченным в де- кабре 1991 г. в Беловежской пуще и тем самым отказать в аналогичном праве другим группам, или искать новую формулу легитимизации своих государств, не столь чреватую дальней- шей дезинтеграцией. Такой новой формулой как для 15 государств, так и для автономных республик в их составе могла бы быть идея гражданской или политической нации (вместо этно-нации) и сопровождающее ее сознатель- ное конструирование общих символов, ценно- стей и интересов. Вместо претензий доминиру- ющих групп в "своем" национальном государ- стве обладать предпочтительным доступом к власти и ресурсам в интересах членов этих групп конструировать новые национальные го- сударства на основе общности согражданского, а не кровного свойства (россияне, казахстан- цы, татарстанцы, якутяне и т.п.). Нация есть многоэтничное по составу образо- вание, основными признаками которой явля- ются территория и гражданство. Принадлеж- ность к нации не взаимоисключает принадлеж- ность к той или иной этно-культурной общности (народу) и даже, более того, предпо- лагает наличие у нее (у нации) отличительного этно-культурного облика, определяемого культурой доминирующей группы, или не- скольких групп. Англичане не теряют своей отличительности, не пройдя этапа "нацио- нального самоопределения", а входя в британ- скую нацию, как и народы Испании, Индии и других многоэтничных государств. В такой же мере это не грозит русским в России, грузинам в Грузии и татарам в Татарстане, если соответ- ствующие государственные образования, пусть разноуровнего свойства, не будут декла- рироваться как этно-национальные. Официальное декларирование этнической природы государства или даже элементов од- ной из культур (например, языка) всегда по- рождает ослабляющие территориальные со- гражданства противоречия. Если за последним не стоит стремление сузить доступ к власти и ресурсам, то достижение целей, связанных с заботой и развитием языка и культуры, легче и эффективнее достигается через воспитатель- ные, образовательные, информационные, из- дательские программы и проекты, чем через верхушечное декретирование. Что же касается огосударствленной этничности, то этот про- цесс должен отражать всю культурную мозаи- ку проживающих в государстве граждан. Эс- тонский или латышский языки не настолько слабы, чтобы присвоить себе исключительные функции государственных. Гораздо важнее обеспечить гражданское единство через офи- циальное двуязычие (или даже возможное трехязычное как это, например, необходимо в Крыму, Абхазии, Башкирии или Гагаузии ), которое ныне никак не угрожает, а, наоборот, только может укрепить политический сувере- нитет государственных образований. Чтобы 15 новым государствам состояться как целостность и мирно сосуществующие сообще- ства, нужен поиск новых формул вне доктрины этнического национализма. Как отмечает Д.Горовиц, "национальное самоопределение — это проблема, а не ее решение, ибо самооп- ределение сингальцев реализовалось за счет тамилов, грузинское самоопределение может произойти за счет осетинов, а самоопределение эритрейских мусульман может быть достигну- то за счет прав эритрейских христиан. Есть много доводов против упора на национальное самоопределение и за принятие концепций взаимного компромисса". Однако поразителен сам факт живучести док- трины в посткоммунистическом менталитете, хотя казалось бы за последние 50 лет целая плеяда наиболее выдающихся ученых и пол- итиков показала ее несостоятельность. Карл Поппер еще в 1945 г. писал в своей работе "От- крытое общество и его враги": "Попытка оты- скать некоторые "естественные" границы госу- дарств и, соответственно, рассматривать госу- дарство как "естественный" элемент, приводит к принципу национального государ- ства и к романтическим фикциям национализ- ма, расизма и трайбализма. Однако этот прин- цип не является "естественным", и мысль о том, что существуют такие естественные эле- менты, как нации, лингвистические или расо- вые группы, — чистый вымысел. Хотя бы это мы должны уяснить из истории: ведь с начала времен люди непрестанно перемешивались, объединялись, расходились и вновь перемеши- вались. Это не может прекратиться, даже если мы того пожелаем" [9, с.357 ]. В этом же рассуждении содержится частичное объяснение, почему так трудно осуществить полный отказ от принципа национального го- сударства. "Популярность этого принципа объ- ясняется только тем, что он обращается к пле- менным инстинктам, а также тем, что это са- мый дешевый и надежный способ, с помощью которого может продвинуться политик, кото- рому нечего больше предложить", — пишет К.Поппер.
Ответы и комментарии: