в ответ на: Поискал ссылку на статью Ерасова — не нашел. Потому помещаю копию статьи., отправлено Удивившийся, 04:02:30 21/03/2001

 

Существенно то, что более высокий порядок рождался в ходе преодоления

 

конфликта и установления новых измерений бытия — сначала в духовном

 

пространстве сверхземных ориентаций и лишь впоследствии — через соучастие

 

института, воплощающего в себе эту ориентацию.Так,разрушение Киевской Руси

 

в результате нашествий кочевников рассматривалось некоторыми русскими

 

мыслителями как поворот к евразийской цивилизации и возникшая позднее

 

имперская, а затем и советская Россия стали, по их убеждению, выражением

 

базисной тенденции к утверждению общности, в которой в той или иной мере

 

упорядочивалось сосуществование весьма различных народов на огромном

 

пространстве.

 

 

Многочисленные войны между национальными государствами в Европе или Азии

 

становились прелюдией к последующему более цивилизованному миру или

 

возрождению цивилизованного устроения. Индо-Пакистанское разделение стало

 

страшным ударом для сотен миллионов людей. Тем не менее, это событие стало

 

отражением столь очевидного подъема двух цивилизаций в XX веке.

 

 

Каждая революция полна жестокостей и расправ, которые вряд ли могут быть

 

оценены с моральной точки зрения, даже если при этом уничтожается прежний

 

режим и соответствующие ему цивилизационные основания. Моральное и идейное

 

поношение Великой французской революции или Великой октябрьской революции

 

не устраняют их научных оценок как крупных сдвигов в истории

 

соответствующих стран и в мировой истории в целом[17].

 

 

Каждая цивилизация, соответствующая этому названию, должна справляться с

 

проблемой преступности, делать ее менее вредоносной или же прибегать к

 

насилию в «конструктивных целях» (уничтожение еретиков или изгнание

 

меньшинств), укрепляя таким образом свою культурную гомогенность.

 

Негативное отношение к беспорядку и преступности всегда было существенной

 

частью моральной основы цивилизации. Много веков значительная часть людей

 

жила в тени «греха» или «кармы» как большой или малой провинности, влекущей

 

за собой наказание индивида. Лишь позднее право стало наиболее уважаемым

 

институтом, охраняющем общество от ненормативных проступков и преступлений.

 

Тем не менее освобождение людей от тяжести «греха» или «кармы», то есть

 

ответственности передбезусловнымВысшим началом сделает задачу

 

«правозащитных органов» невыполнимой.

 

 

Однако существует беспорядок и преступность в условиях надлома и разрушения

 

социального устроения, когда общество не способно избавиться от внутреннего

 

разлада и внешнего натиска и пассивно переживает процесс разложения.

 

Возникают беспорядок, хаос и преступность, которые противоположны

 

цивилизации в любом ее определении*.

 

 

Во многих странах и даже в рамках всего «мирового сообщества» усилия по

 

противодействию описанным негативным тенденциям явно неэффективны. Весьма

 

«структурированной» и подчиненной политическим целям ведущих держав

 

является и борьба с преступностью в международном масштабе. Как отмечает К.

 

Майданик, широко разрекламированное отзывчивость общественного мнения к

 

пагубным последствиям преступности, коррупции и насилия не повлекла за

 

собой эффективных и сосредоточенных усилий, сопоставимых с

 

антиавторитарными действиями западных демократий[18]. Напротив,

 

практическая терпимость к распространению насилия и беспорядка, если только

 

они не затрагивают непосредственно представителей западных государств,

 

равнозначна неспособности международных органов справляться с такими

 

ситуациями.Политические или корпоративные интересы слишком часто задвигают

 

на последний план цивилизационные аспекты.

 

 

Очевидно, имеется что-то неадекватное или противоречивое в цивилизационном

 

устроении мира, если все большая часть человеческой деятельности

 

осуществляется за пределами цивилизации. Является ли такое положение

 

следствием слабости, неспособности классических мировых цивилизаций

 

выдержать натиск гегемонистского Запада? Или причина такого положения

 

кроется, напротив, в неспособности"центральной цивилизации" стать

 

универсальной и создать адекватную систему регуляции, которая была бы

 

пригодна для «всех остальных» и связать их в объединенном мире? Более того,

 

претендуя на преобладание и во всем мире и пользуясь всеми выгодами такого

 

положения, не оказывает ли эта цивилизация разрушительное воздействие на

 

другие мировые цивилизации?

 

 

3. Структура деструктивных процессов

 

 

Существует устоявшееся положение, о наличии прямой связи между состоянием

 

цивилизации и степенью и характером преступности и коррупции. Это

 

соотношение основательно раскрыто в работах Э. Гиббона и А. Тойнби,

 

показавших, как в «смутные времена»общество с его накопленными

 

материальными и духовными богатствами становится добычей разрушительных сил

 

и само плодит преступность по отношению к другим обществам.

 

Модернизация не-западных стран за последние три столетия была отмечена в

 

значительной степени не приспосабливанием рыночной экономики к

 

специфическим ориентациями и формам поведения, принятым в других культурах,

 

а растущими разрывами в устоявшихся и жизненно важных системах ценностей,

 

смыслов и структур. Создание новогоХрама правосудия оказалось длительным и

 

сложным процессом, входящим в противоречия со сложившимся обычным правом.

 

 

Прежде нынешнее и предшествующие поколения людей жили при том

 

фундаментальном устроении, которое формировала цивилизация как общая

 

система нормативно-ценностной, смысловой и институциональной регуляции.

 

Общество опиралось на «большую традицию», в которой всем было обеспечено

 

какое-то место, воспринимаемое каклегитимное и оправданное. Связанная с

 

мировыми религиями цивилизационная идентичность в пространстве и времени

 

обеспечивала реальное единство большого общества и преемственность

 

поколений. К надсоциальным законам и откровению была привязана классическая

 

культура, воплотившая многообразный опыт предшествующих веков.

 

 

Существенно то, что удару сегодня подвергается прежде всего та высокая

 

культура, существование которой оказывается несовместимым с

 

содержанием «новой культуры». Ценности спасения, добра, добродетели,

 

истины, преданности, солидарности всех верующих или хотя бы «своих»,

 

оказываются ненужными и вредными с точки зрения преуспеяния. Их удел -

 

стать музейным достоянием, собранием классических текстов, предметом

 

культивирования на презентациях и юбилеях. Но это уже не реальная, а

 

искусственная жизнь объекта, помещаемого в специальную нишу, полезную для

 

изучения «культурного прошлого».

 

 

Если посмотреть на Тень не со стороны Света, в который она, как часто

 

предполагается, должна превратиться в конце «переходного» периода, а с

 

другого края, то мы увидим, как она переходит в «царство Ночи», той Ночи,

 

которая наступает для огромной массы людей по мере того, как для

 

привилегированного «золотого миллиарда» все еще ярко светит солнце

 

комфорта, обеспеченности и права. Их удел — тотальная деградация — среды

 

обитания, отношений, условий бытия, физического состояния и умственного

 

развития.

 

 

В ситуации современного «переходного» периода социальное тело и ум

 

становятся сферой жесткой напряженности, в которой аномия — неизбежное

 

состояние огромной части населения, выражающеесяв пассивных формах

 

(примирение с потерей статуса и скатывание на дно) или активных действиях

 

(уход в криминальные сферы), но равно разрушительные и самоубийственные

 

ответы на вызов прозападной модернизации. И бандиты предстают как

 

«пассионарии», способные «пойти на дело», на которое не решаются остальные,

 

и поэтому достойные «героизации».

 

 

Существует определенная универсальность в дестабилизации «осевых»

 

цивилизаций, включая и русскую, при всей их специфичности.

 

 

Исследователей процессов криминализации почти единодушны в том, что

 

начальный в условиях рыночных отношений этап неизменно состоял в повышении

 

статуса материальной собственности и потребления, а соответственно в

 

снижении значимости предшествующего социального или духовного статуса. Эти

 

изменения сопровождались экспроприацией, которая теперь в России

 

называется «приватизацией» или «перераспределением»общего достояния или

 

накопленной ранее собственности в пользу «новых собственников».

 

 

Становление западного капитализма начиналось, как известно из работ

 

предаваемого забвению К. Маркса, с «приватизации» земли, изгнания "лишних

 

людей" и введения «драконовского законодательства» против ограбленных

 

прежних «вольных землепашцев». Англия, как страна классической

 

модернизации, решила проблемы «утилизации» лишнего населения, превращенного

 

в преступников, посредством виселиц (на которых были вздернуты многие

 

десятки, если не сотни тысяч воров и бродяг) и работных домов и приютов,

 

столь, ярко описанных Ф. Энгельсом и Ч. Диккенсом. Впрочем, большой

 

«отдушиной» были еще и колонии, а из уголовного населения Австралии и

 

Америки сложилось вполне благопристойное общество.

 

 

Уже на первичной стадии проникновения Запада в другие страны

 

реализовывалась задача «приватизации» накопленного достояния Востока в

 

пользу «новых хозяев». В политэкономическом плане хорошо изучен процесс

 

присвоения земель, природных ресурсов, материальных богатств,

 

осуществлявшихся колониализмом, — посредством прямого захвата, мнимых

 

выкупов, контрибуций, неэквивалентного обмена и пр .

 

 

Но мы рассматриваем собственно цивилизационные аспекты этого процесса.

 

Отмене или изъятию подлежала вся культура и история народа с накопленным

 

опытом, сложившимися структурами общения, жизненными устремлениями,

 

представлениями о мире и о себе. Насильственная смена ценностей, норм и

 

смыслов часто вела к ниспровержению прежней символики, на которой в

 

значительной степени держалось общество. Разрушение"других" культур прямо

 

заложено в формулу «модернизации» как тотального «разрыва с архаикой» и

 

«пережитками прошлого». Все прежде ценное и осмысленное — мораль,

 

человеческое достоинство, возвышенная вера, духовное спасение, красота,

 

человеческие привязанности, долг, преданность — отныне предстает лишь как

 

объект коммерциализации: «все на продажу».

 

 

Происходит разрыв «осевого» времени, «распадается связь времен» и новое

 

время отменяет старое как бессмысленное, задвигая его в прошлое, не имеющее

 

какого-либо будущего. Это обрекает «прошлое» на ненужность и забвение и в

 

этой цепочке каждое поколение быстро становится «прошлым», морально

 

устаревшим. «Поиски утраченного времени» могут стать занятием изысканной

 

элиты или использоваться в «индустрии туризма», но для общества в целом -

 

это бесплодное занятие. Будущее с теми, кто действует совместно

 

с «передовым миром» и от его имени, не считаясь со всем, что остается в

 

прошлом. Для остальных — остается только томительная повседневность,

 

заполненная заботами о выживании.

 

 

Становление капитализма в Европе предстало в художественном творчестве как

 

человеческая трагедия (у Шекспира) или тяжелая драма в "человеческой

 

комедии" (у Бальзака или Диккенса). Но все это было в прошлом. В период

 

постмодерна в «откатном» мышлении"либеральных рыночников" предаются полному

 

забвению прежде столь прочно казалось бы усвоенные идеи об эксплуатации и

 

неустроенности широких народных масс в ходе становления капитализма. Вся

 

мировая история подверглась инверсионной идеологизации, с тем чтобы

 

исключить из нее свидетельства классовых противоречий, вытравить из

 

сознания людей идеи и символы народного протеста и представить

 

торжествующий Запад как «магистральный путь» для всего мира.

 

 

К признакам крушения прежних цивилизационных основ следует отнести и распад

 

традиционных связей как косных форм аскриптивности, сковывающих дух

 

предпринимательства и свободы потребления. К этим связям относятся как

 

макромасштабные религиозные, так и локальные, клановые и семейные. Хотя

 

солидарность, как аскриптивная привязанность, сохраняется или воссоздается

 

на более низком уровне:усиливается значение семейных, этнических, кастовых,

 

клановых, локальных и тому подобных связей вплоть до образования

 

групп «уголовного братства». Все эти связи оказываются способными к мутации

 

и иногда встраиваются в новые виды деятельности — на уровне элементов иной

 

системы и с ущербом для прежней макросистемы.

 

 

Распад сложного общества в условиях «постмодерна» не обязательно означает

 

возвращение к наиболее примитивным формам существования (собирание плодов

 

земли, выживание за счет «собственного огорода», возрождение первичных

 

социальных связей родства и этнической близости и т.д.). Этот распад

 

сопровождается адаптацией к сложной криминогенной обстановке — и прежде

 

всего за счет принятия мер частной и локальной защиты и выработки «крутого»

 

характера и облика. Впрочем, это лишь внешние атрибуты адаптации. Более

 

основательное выражение она получает в массовом примирении с отсутствием

 

порядка и разрушения нормативно-ценностной системы, принятии

 

устранения «государственного ярма», что открывает простор для проявления

 

духа «вольницы», как свободы от всего, что ограничивает «естественные»

 

инстинкты[19].

 

 

Отношения распада отнюдь не обязательно принимают форму индивидуализации.

 

Напротив, аскриптивные отношения, формирующиесемью, этнос, клан, касту,

 

секту, корпорацию и другие коллективности, разграничивающие локальные и

 

функциональные группы, оказываются преобладающими — и все они противостоят

 

цивилизационной интеграции. Эти отношения, связанные так или иначе с

 

перераспределением, предстают, как подчеркивает К. Майданик, как "реакция

 

самосохранения"[20], средство выживания населения, а тем самым приобретают

 

свойства носителей смысла существования соответствующих групп. Нередко

 

восстановление аскриптивных связей проявляетсяв криминальном семейном

 

бизнесе «крестных отцов», в «общаке» бандитских групп, отрядд ружинах

 

полевых боевых командиров, различных кланах, а в «лучшем случае» — в

 

«коренном этносе». Но неизбежные спутники этой формы социальности -

 

коррупция и другие виды «правонарушений», получающих полное оправдание в

 

рамках «своих людей».

 

 

Адаптация к «новым возможностям и растущему спросу» привела также к тому,

 

что культура стала обслуживать инстинкты, потребности и наслаждения,

 

девиантное поведение, способствуя изощренности в проявлении чувственного

 

поведения и привыканию к насилию. В рамках формируемого имиджа Криминала

 

глобальная массовая культура и СМИ (особенно российские, подчас

 

превосходящие западные по своей вирулентности) не только знакомят с

 

достижениями «крутых парней», но и проводят идею широких возможностей

 

«теневого капитала» и деятельности, не связанной с прежними либо

 

какими-нибудь нормами или законами вообще как предпосылки "первоначального

 

накопления". Проказ нелепости политической власти, убожества политической

 

жизни, неэффективной деятельности правоохранительных органов, их смычки с

 

Криминалом — постоянный сюжет масс-медиа. Лучшие и наиболее дорогие

 

адвокаты, «отмывающие» попавшихся крупных преступников и расширяющие

 

сферу «дозволенного», неизменно пользуются высоким рейтингом

 

у «демократических» СМИ.

 

 

Персонификаторами «теневых» отношений могут быть, разумеется, и ставшие

 

олигархами удачливые «теневики», которые отмыли свои капиталы и обрели

 

статус в «Новом мире»."Отмывание" капиталов, измеряемых сотнями миллиардов

 

долларов,- весьма важная задача для «светлого» и «теневого» миров и она

 

успешно решается, а «отмытые» (и «отпетые») теневики принимаются в лоно

 

респектабельного истеблишмента. Однако существенная часть Тени по всем

 

параметрам нормы относится к сфере Аномии и Криминалитета как важных

 

элементов"глобальной культуры",во всем разнообразии ее форм. И если аномия,

 

выражающаяся в примирении с крушением веры и надежды, — удел «вчерашних»,

 

тех, кто не находит выхода, то девиантное поведение и криминализация -

 

стезя решительных, предприимчивых и свободных — от морали. Соответственно,

 

и стратегия «мирового сообщества» по отношению к этим столь крупным стратам

 

остального мира резко различается. Но и в том, и в другом случае она

 

двойственная. Обездоленные слои населения — предмет широко культивируемой

 

заботы со стороны правительств, многочисленных гуманитарных организаций,

 

международных органов. Но в основной массе это обреченная часть населения

 

земного шара, прозябающая в нишах и порах «Нового мира».

 

 

4. Глобальная «теневая зона» как часть нового мирового порядка

 

 

Недостаток теоретического внимания к глобальной преступности можно

 

сопоставить с огромным интересам к геополитической «драчке» за территории

 

или политическое влияние на планете.Дискуссии вокруг широко

 

разрекламированной книги С. Хантингтона вызвали живой интерес к

 

цивилизационной проблематике именно в геополитическом плане. Основной тезис

 

американского политолога сводился к тому, что агрессивное навязывание

 

западной культуры "имело временами разрушительный характер для всех других

 

цивилизаций"[21]Однако теперь Запад встречается с растущим сопротивлением

 

не-западных обществ, в ходе которого "незападные во все большей степени

 

проникаются уверенностью в своей культуре и испытывают к ней все большую

 

привязанность". Его мрачные выводысводились к тому, что будущие конфликты и

 

войны будут вестись между цивилизациями.

 

Мир как он воспринимаетсяне только Хантингтоном, но и в всяким человеком,

 

сознающим основы цивилизационного устроения,- это мир, в котором фигурируют

 

общности, основанные на культурной самобытности, — этнической,

 

национальной, конфессиональной или цивилизационной, а культурное сродство

 

или различия в значительной степени формируют как ориентации, поведение и

 

структуру элиты, так и государственную политику. И в пользу Хантингтона

 

можно было бы многое сказать (при всех возражениях), если иметь в виду

 

устойчивые, хорошо устроенные цивилизации, основанные на преемственности и

 

защищенные сильным государством или имеющие в своих пределах такое

 

государство. Таково положение в мусульманских странах, где ислам

 

обеспечивает устойчивое основание для некоторой степени идентификации и

 

сопротивления негативным внешним влияниям и внутренним конфликтам. Сложная,

 

многовековая социокультурная система Индии, основанная на принципе

 

инклюзивности, продемонстрироваласвою жизнеспособность, вопреки всем

 

внешним вызовам. Огромные потрясения, происходившие на протяжении

 

тысячелетней истории Китая, не подорвали его социокультурной

 

преемственности и способности выстоять перед натиском чуждых влияний. Все

 

эти три цивилизации рассматриваются Хантингтоном как бросающие вызов

 

современному Западу.

 

 

И все же выдвинутая Хантингтоном схема может рассматриваться как слишком

 

оптимистичная. Действительность имеет более сложный и противоречивый

 

характер, так как цивилизации в современном мире проходят суровый экзамен

 

на выживание. Рамки цивилизационного устроения сегодня очевидным образом

 

сужаются в условиях экспансии разрушительных и разорительных начал

 

беспорядка и преступности. Наряду с культурным или политическим

 

самоутверждением идет процесс дезинтеграции общества, деградации ума и

 

души. Отнюдь не войны между цивилизациями, а национальный или глобальный

 

беспорядок и преступность становятся важнейшей проблемой человечества.

 

 

Общая структура процесса глобализации имеет сложный, дифференцированный и

 

амбивалентный характер. Этот процесс не следует рассматривать как "что-то

 

культурно более развитое" и ведущее к исчезновению плюрализма цивилизаций,

 

как полагает, например, американский ученый Р. Уэскот[22]. Этот процесс

 

ведет к новой структурной дифференциации мира при трансформации его

 

прежнего плюрализма. Однако на современном не-Западе жизнеспособность

 

сохранившихсяцивилизационных структур существенно подорвана, что и

 

становится предпосылкой крушения их социокультурных оснований. Динамика

 

современного развития заключается в различении тех общностей, которые

 

переживают периодвозрождения, и тех, что втягиваютсяв период "смуты и

 

разлада".

 

 

Картина модернизации России, создаваемая адептами «откатного» мышления,

 

включает и благотворное воздействие Запада на остальной мир,

 

подверженный «застою и деспотизму»[23].

 

 

Однако история его взаимодействия с другими цивилизациями предстает отнюдь

 

не только как взаимное заинтересованное знакомство людей, носителей своей

 

культуры и воспринимающих чужую. Такого рода сюжеты годятся только для

 

рафинированной культурной компаративистики и истории культурных

 

коммуникаций. Никоим образом не культура была движущим началом экспансии

 

Запада на глобальные просторы. Это была колониальная история, стыдливо

 

забываемая как западными цивилизаторами, так и российскими модернизаторами,

 

полагающими, что «иного не дано» ни в прошлом, ни в настоящем — кроме

 

универсального линейного Прогресса, по которому «идут эшелоны» первой,

 

второй, третьей очереди.

 

 

Вместо взаимодействия цивилизаций в прошлом на протяжении последних двух с

 

лишним веков происходило нарастающее воздействие — «взламывание» не только

 

хозяйственной, но и всей системы социокультурной регуляции новейшими

 

механизмами финансового, хозяйственного и рыночного воздействия. Это

 

воздействие на современном этапе дополняется «облучением» планеты

 

технотронными средствами, оказывающимися зачастую более действенными, чем

 

любое оружие устрашения.

 

 

До недавнего времени основательное сопротивление таким тенденциям оказывала

 

мировая социалистическая система, и основным оправданием ее существования

 

было поддержание внутренней стабильности и мира. Сохранение

 

коммунистического режима в Китае свидетельствует о его жизнеспособности и

 

потенциях ускоренного развития без разрушения оснований социокультурного

 

порядка. Однако на новом этапе функцию сопротивления и самоутверждения во

 

многом стали играть мировые не-западные религии и фундаменталистские

 

движения. Такие радикальные течения возвращают верующим упрощенные, но

 

осмысленные надежды на избавление от обездоленности и потерянности в

 

изменяющемся мире. И возникшее «из ничего» движение талибов, и азиатский

 

или северокавказский ваххабизм, и алжирский исламизм, и индусский

 

коммунализм — все это заполняет не только духовную, но и

 

социально-политическую нишу и выполняют настойчивый «социальный заказ».

 

Подобные течения расширяют свое влияние и в России.

 

 

Вместе с тем бок о бок с устойчивыми цивилизациями или радикальными

 

движениями протеста (и порядка!), а нередко и внутри них или же на их

 

периферии, возникают менее благополучныерегионы, которые оказываются не в

 

состоянии выдержать натиск «центральной цивилизации». Глобализация

 

становится интенсивной, но далеко не равной по своим шансам гонкой между, с

 

одной стороны, новыми динамичными ориентациями, высокими технологиями и

 

позитивными институтами, и ползучей хаотизацией и разрушительными

 

воздействиями, подрывающими жизнеспособность общества — с другой.

 

Необходимость"вхождения в мировую цивилизацию", с ее "эффективной

 

экономикой и финансовой системой" оборачивается явлениями, определяемым как

 

«неоархаизация», «деиндустриализация», «деградация», «антиразвитие»,

 

«формирование мирового андерграунда», «антиистория», «антицивилизация» и

 

т.д..

 

 

На пороге третьего тысячелетия глобальная структура все более отчетливо

 

делится на: 1) «первый мир» — привилегированную и доминирующую часть, 2)

 

сохраняющийся «второй мир», представленный классическими цивилизациями

 

Ислама, Индии и Дальнего Востока, способными на самоутверждение и

 

сопротивление, 3) образующую новый третий мир растущую череду стран и

 

территорий, где общество скатывается на доцивилизационный уровень, где

 

основательно подорвана социокультурная суперструктура и государство, и все

 

более растет фрагментация на частные общности и кланы, борющиеся за

 

выживание и свои особые интересы. «Посткоммунистический» мир все больше

 

втягивается в этот последний разряд.

 

 

Это деление нередко не совпадает с экономическим, основанным на показателе

 

дохода на душу населения. Не обязательно «зоны бедствия» склонны к крушению

 

пордка и преступности. если эти зоны находятся в рамках цивилизации- или же

 

сохраняют «традиционные» нормы и ценности. Сюда относятся и "бедные, но

 

честные" народы африканской или азиатской глубинки или крайнего Севера.

 

Существуют достаточные основания считать, что центр каждой из упомянутых

 

цивилизации отмечен большим порядком, чем их расползающаяся периферия. В

 

третье тысячелетие человечество входит при нарастающих свидетельствах

 

нового деления на «расу господ и хозяев» этого мира с его накопленными и

 

растущими богатствами и огромные пласты «отверженных», списываемых "в

 

расход". В условиях такой планетарной"перестройки" рушатся все обоснования

 

и основания прежнего жизнеустройства и открываются невиданные прежде

 

горизонты «свободы» от всех норм и ценностей.

 

 

В различного рода дискуссиях вполне основательно раскрыты внутренние

 

механизмы криминализации общества и его источники в форме коррупции,

 

имеющей глубокие исторические корниво всех «трех мирах». Особенно

 

пристрастной критике подвергается коррупция в среде бюрократии, превращение

 

государства в орудие не только насилия, но и хищнического разграбления

 

общественного достояния, его присвоения «социально своими». В результате

 

либо коррупции, либо «управляемой демократии» государство утрачивает

 

традиционную легитимность, не приобретая новой. Его явное ослабление,

 

приветствуемое «последовательными рыночниками», приводит к крушению

 

нормативного порядка и разгулу преступности, при которой надежда бизнеса -

 

только на «свою крышу». Государство, как показывал еще А. Тойнби, при всех

 

своих издержках, служит, по существу, заменой цивилизации и без него

 

общество становится добычей внешних претендентов и внутренних сил разлада.

 

 

Выписываемые рецепты оказывают эффект подчас прямо противоположный

 

ожидаемому. С одной стороны, предлагается в максимальной степени обойтись

 

без государства, тогда должна отомереть коррупция как главная причина

 

формирования Тени и Криминала, рынок сам собой урегулирует отношения Света

 

и Тени и приведет к «осветлению» последней. А с другой — ужесточить

 

контроль за деятельностью аппарата власти, без которого, оказывается, все

 

же невозможно обойтись.

 

 

Однако современный опыт тех стран, в которых государство фактически

 

переставало функционировать (Китай в 20-х гг., Афганистан, Судан,

 

Таджикистан, ряд африканских государств) и типологически сходный

 

опыт «реформируемой» России показывает, как без государства и устойчивой

 

цивилизации общество перестает быть упорядоченным социумом и превращается в

 

арену хаотических конфликтов племенных кланов, конфессий, регионов.

 

 

Фундаментальная причина растущей дезорганизации, хаотизации и

 

криминализации в современном мире состоит в ослаблении сопротивления

 

мировых цивилизаций глобальному вызову и разрушительному

 

воздействию «Центральной цивилизации» и связанной с ней миросистемы.

 

Не-западный мир сталкивается с проблемой структурного сопротивления и

 

самоутверждения, как это предполагается, например, в концепции С.

 

Хантингтона, либо с перспективой угасания и превращения в регионы,

 

порождающие аномию и преступность. Эта перспектива не менее существенна,

 

чем тенденции к самоутверждению и формированию фундаменталистских движений,

 

к которым в последние годы столь усиливается исследовательский интерес.

 

 

Утверждаемый на «периферии» планеты идеал «свободного потребительства» в

 

действительности оказывается отнюдь не материальным воплощением

 

модели «успешной модернизации», а источником нищеты, коррупции, аномии и

 

криминализации. Во многих обществах, разрушенных в ходе подражательной

 

модернизации, их прежнее цивилизационное устроение приобретает все более

 

условный и усеченный характер. На освобождающемся пространствеутверждается

 

антицивилизация. Эффективность и значимость унаследованных структур

 

социальной регуляции и духовных принципов оказываются достаточно

 

проблематичными, поскольку «центральная цивилизация» в своей экспансии

 

сочетает материальное и духовное воздействие, открытые и скрытые методы,

 

манипуляцию и насилие. Сочетание достаточно сильное, чтобы не только

 

доминировать в глобальном плане, но и поставить под вопрос существование

 

остальных государств, обществ и народов.

 

 

Публично Криминал осуждается общественностью Запада и подавляется его

 

формальными институтами и спецслужбами. На деле же толерантность и даже

 

апология данного явления встроены в систему западной культуры, что

 

способствуетширокому распространению аморализму и преступности по всему

 

миру через средства массовой культуры и масс-медиа.

 

 

5. Глобализация и криминализация

 

 

Криминализация — оборотная сторона и составная часть процессов глобализации

 

в различных сферах — технологии, политических методов, культуры. Существует

 

обоснованное предположение, все чаще обсуждаемое в кругах российской

 

общественности, что западные демократии исчерпали свой потенциал

 

распространения в другие регионы, и может быть, содержат в себе внутреннюю

 

противоречивость, что приводит к растущей волне обвинений Запада в

 

лицемерии и двойной логике, проявляющейся в поддержке коррумпированных и

 

антинациональных режимов в бывших советских республиках, в странах

 

Восточной Европы или в Азии — до тех пор пока они придерживаются открыто

 

антикоммунистических, антисоветских или антирусских ориентаций. Другим

 

противоречивым моментом в современной системе глобальной регуляции является

 

поддержка западными институтами движений этнических меньшинств в ущерб

 

более крупным геокультурным единицам национального, конфессионального или

 

цивилизационного плана. Поддержка таких движений приводит не только к

 

ослаблению крупных государственных образований, но и к многоликому

 

«этническому возрождению», возвращающему мир в «доосевое время». Нормы-

 

обычаивозрождающейся архаики нередко выступают как обоснование враждебного

 

поведения по отношению к представителям других народов. «Чужие» — не люди и

 

к ним допустимы любые проявления неприязни и жестокости.

 

Проблема заключается в том, что, будучи мировой экономической системой,

 

капитализм в социокультурном плане остается привязанным к специфичной и

 

локальной западноевропейской-северо- американской цивилизации. Он является

 

не универсальным, а уникальным (по формулировке того же С. Хантингтона).Как

 

показывает исторический опыт, рыночные отношения совместимы с разными

 

соц

---

Ответы и комментарии:

• Продолжение2 — Удивившийся, 04:07 21 марта 2001 (0)

---

[Форум Россия.орг] [Начало] [Написать ответ] [Предыдущее сообщение] [Следующее сообщение]