в ответ на: Re: Разозлили Вы меня, аноним — Здоровая злость — это хорошо..., отправлено Удивившийся, 02:17:12 21/03/2001

 

 

Б. С. Ерасов

 

 

Глобальный хаос и криминал как продукт крушения цивилизационного устроения*

 

 

Масштабы ослабления и разрушения сложных жизненных структур во многих

 

странах не-западного мира, расширения «теневой» и «черной» зон социума,

 

глобализация коррупции, криминала, обычного и организованного, нередко

 

смыкающегося с терроризмом, настолько велики, что побуждают к широким

 

обобщениям и выяснению некоторых базовых причин, вызывающих такие процессы.

 

Широкое обсуждение этой проблематики, уже выявило причины, порождающие

 

преступность в России и ее связь с «внешним миром»[1].Процесс

 

криминализации здесь предстает как отражение и составная часть глобальных

 

процессов.В самой России эти процессы носят глубоко системный характер,

 

вытекают из самой сути переживаемой страной динамики, соответствующей

 

переходу отзакрытого общества, но обладавшего жесткой системой

 

саморегуляции, к обществу «открытому», но с подорванной политической и

 

цивилизационной структурой устроения судеб общества в целом, что превращает

 

страну в «дикое поле» агентов глобализации.

 

 

Как и во всем остальном Россия специфична, но не уникальна, хотя

 

количественные характеристики рассматриваемых процессов волей-неволей

 

вызывают экзистенциальные оценки, прорывающиеся всемантику любого текста.

 

Поэтому основная задача данной статьи состоит в том, чтобы раскрыть

 

некоторые существенные характеристики глобализации, взаимодействия

 

цивилизаций в современном мире и их соотношение с собственно российскими

 

процессами. При всей ее универсальности эта тенденция имеет, как мы увидим,

 

определенную структуру, соотнесенную со степенью стабильности или же,

 

напротив, неустойчивости цивилизационных оснований.

 

 

1. Исторический фон

 

 

Конечно, проблема социального беспорядка, преступности и терроризма всегда

 

присутствовала в человеческой истории. Хаос был на заре цивилизапции и

 

воспринимался как постоянная угроза. Возникновение беспорядков с

 

сокрушением описывали летописцы в древнем Египте и Палестине, Греции и

 

Риме, Персии, Индии и Китае. Разлад, крушение норм и преступность,

 

несоблюдение порядка сильными мира сего, просто разбойниками или широкими

 

слоями населения вызывали напряженные поиски не только методов защиты, но и

 

оснований иного устроения общества, снижающего уровень беспорядка.

 

Особенно настойчиво эта проблема возникала в переходные периоды, когда в

 

жизни сложных обществ разрастались пороки и преступность, а прежние формы

 

регуляции, как государственные так и общественные, были не в состоянии их

 

устранить. Хорошо известны свидетельства общественного разлада и

 

преступности еще во времена, описываемые в Ветхом Завете. А древние Содом и

 

Гоморра стали символами моральной развращенности. Но этот же период стал

 

и «осевым», поворотным пунктом, обозначившим Великое разделение между

 

Пороком и Добродетелью. Принятие запредельного сверхначала в качестве

 

основания этого разделения стало началом новой цивилизации, гораздо более

 

устойчивой и долговременной, чем политическая структура Римской империи,

 

хотя и имевшая в своем составе гражданские доблести и право[2]. Подобное

 

разделение утвердилось и в других «осевых цивилизациях».

 

 

Становление западной цивилизации, как и всех других, сопровождалось

 

постоянной борьбой с девиантным поведением, длительными беспорядками

 

«смутного времен», революциями и реставрациями «порядка».Переход к Новому

 

времени привел к глубоким изменениям в самом типе и структуре цивилизации,

 

но особенно был отмечен интенсивной криминализацией. Преступность стала

 

ответом населения на лишение средств к существованию и разрушение прежних

 

социальных отношений[3]. Впрочем, как показывает В. Зомбарт, преступность,

 

под более благовидным именем авантюризма, была важным источником

 

капитализма и удачливый мошенник, разбойник или пират имели немало шансов

 

стать «приличными» предпринимателями. Тем самым преступность стала

 

естественной средой для «первоначального накопления». Размах девиантного

 

поведения стала серьезной проблемой для поднимающегося капитализма и только

 

постепенно юридические методы были приняты как влиятельный механизм

 

социальной регуляции. Однако адекватное поднимающемуся капитализму

 

репрессивное законодательство, обеспечивавшее преимущественные права

 

собственников, приводило к криминализации значительной части населения, что

 

столь ярко показанов работах К. Маркса, Ф. Энгельса и других

 

социалистических мыслителей. Конечно, упомянутые мыслители обычно не

 

выделяли «борьбу с преступностью» самостоятельную проблему. Разлад в

 

обществе и преступность представала следствием жестокости классовых

 

порядков, возникала в процессе перехода общества на новую ступень развития,

 

хотя и со всеми издержками люмпенизации и репрессий против "угнетенных

 

классов".

 

 

Позднее подъем социализма и коммунизма стал, по существу, реакцией на

 

социальные издержки становления капитализма в ряде стран, начиная со стран

 

классического генезиса капитализма. Но «социалистическая» революция в

 

России, стране с противоречивой и нестабильной цивилизационной структурой,

 

неизбежно сопровождалась широкомасштабными беспорядками, разрушением

 

предшествующей высокой культуры, разгулом анархии и преступности, которая

 

могла быть подавлена только суровыми государственными репрессиями.

 

Расширение сферы государственного принуждения стало обычным методом

 

наведения формального порядка в советской системе, чтонеизбежно приводило к

 

криминализации значительной части населения и порочному кругу "преступность

 

- репрессии — криминалихация".

 

 

В последние десятилетия XXв. социальный разлад и преступность ставшие во

 

многих странах обычным спутником имитационной модернизации, подчас

 

перечеркивают все ее достижения во многих странах.Хорошо известно о

 

гигантских финансовых и материальных ресурсах, сотнях миллиардов (и

 

триллионах) долларов, составляющих доход криминального или полулегального

 

мира. Даже в «нормальных» странах Европына «теневую» экономику приходится

 

до 10=20% валового продукта. В «ненормальных» странах эта цифра поднимается

 

до 40-50 и более процентов. Все эти ресурсы становятся достоянием

 

«антисистемы», существующей как обратная сторона собственно цивилизованного

 

устроения мира и одновременно как составная часть процесса глобализации.

 

 

Помимо собственно финансовых потерь существуют и различного рода нарушения

 

антагонистичные по отношению к цивилизационным принципам: коррупция в

 

различных сферах, физическое насилие, преступления против собственности,

 

межэтнические конфликты и войны, разрушение условий существования

 

населения, террор и т.д. Мы видим, как десятки стран погружаются в бездну

 

беспорядка, вызванного ослаблением государства и распадом цивилизации.

 

Некоторые азиатские, африканские и латиноамериканские страны (в этот список

 

попала и европейская Албания и территория «освобожденного»края Косово)

 

существуют в «мировом сообществе» лишь как поставщики наркотиков, источники

 

преступности и терроризма или, напротив, используются как нужные "агенты

 

влияния" (показательна в этом плане судьба движения"Талибан").

 

 

Очевидное втягивание и России в этот мир непреуспевающего не-Запада придает

 

этому цивилизационному разладу масштабность, высокую степень типичности и

 

универсальности, сопоставимые с чертами параллельно протекающей

 

глобализации западной миросистемы. В криминализации России с особой силой и

 

проявились те особенности, которые давно развивались в азиатских и

 

африканских странах. Она сумела основательно дополнить их опыт по степени

 

коррумпированности и срастанию власти с теневыми, полузаконными и прямо

 

криминальными структурами. Особой и поразительной чертой современной России

 

в этом плане является не только объем разграбления общего достояния и

 

ограбления населения, количество (более 300 млрд. долл.) вывезенных

 

капиталов (согласно уже открытым данным), число погубленного населения,

 

размах организованной преступности, степень ее проникновения в самые

 

различные сферы социальной жизнедеятельности. не только цинизм в

 

третировании жертв обмана, ограбления и произвола, но и почти тотальное

 

отсутствие реальной борьбы с крупномасштабной преступностью.

 

Новая «демократическая» Россия быстро «обогнала» предшествующую ей

 

советскую Россию по демографическим показателям, утвердив быструю убыль и

 

обнищание населения в минувшую декаду «реформ». Антинациональный характер

 

властных верхов непосредственно перерастает в антицивилизационный проект.

 

Новый социум должен обеспечить место только для «современных» слоев и

 

устранить носителей «традиционности».

 

 

2. Критики, апологеты и аналитики Криминала

 

 

В различного рода дискуссиях, по поводу причин роста «теневых» и

 

криминальных структур в мировом сообществе или в России вполне отчетливо

 

выделяются несколько принципиально разных подходов:

 

1. «Общедемократическое» направление, непосредственно сторонники которого

 

обычно рассматривают криминализацию России и других стран мира как пагубное

 

явление и признают ее огромные масштабы. Но в качестве объяснения причин ее

 

они могут лишь назвать «плохо продуманные реформы» и высказать

 

некоторые «догадки» относительно «расхождения между словами и делами»

 

западных лидеров, отказавшихся помогать этим странам и России в том

 

числе[4].

 

 

2. Социально-экономический, ценностно ненагруженный и даже подчеркнуто

 

отстраненный подход, раскрывающий функции Тени и Криминала в истории, в

 

современном мире или в России[5]. Всякий способ производства неизбежно

 

основан на том или ином способе «отымания», а значит и насилия. "Здравый

 

смысл" такого подхода сводится к тому, что на протяжении всей истории

 

подавляющая часть человечества жила в той или иной степени в «тени». И если

 

в религиозную эпоху это была тень «греха», то в «свете» секуляризации

 

растущее значение стали занимать неправовые и неформальные отношения.

 

Естественно, что чем больше законов, тем больше «тень» от них и выход

 

видится в сокращении сферы правового регулирования, регламентации и в

 

самоорганизации Тени, что само собой выводит ее на Свет. История — есть

 

только череда больших и малых преступлений, однако в ходе их

 

сменыпостепенно вырабатывается некоторая мера, обеспечивающая

 

самоорганизацию преступности и выживание социума.

 

 

В рамках такого рода функциональной социологии ни Тень, ни Криминал не

 

могут быть рассмотрены на основе «объективных» критериев нравственного

 

порядка. Они сочетаются со «светом» и вырываются на «свет», перетекают друг

 

в друга, составляя некоторое диалектическое целое[6].

 

 

Более радикальный вариант этого подхода продолжает в применении к прошлому

 

и современности формационный анализ способов производства и классовых

 

отношений, но с полным перевертыванием смысловых и ценностных атрибутов[7].

 

Там, где в марксизме фигурировали угнетенные и эксплуатируемые массы,

 

служащие основным источником прибавочного продукта, у постформационщиков в

 

русле «откатного» мышления возникают ни к чему не способные, жадные,

 

завистливые низы, склонные к бессмысленному протесту против Прогресса.

 

Принятая в таких работах логика построения (научно-технологических)

 

«закономерностей», как и стиль, воспроизводит истматовские принципы

 

предшествующего периода, но с полным перевертыванием значений и знаков

 

(терминов, метафор) и с добавлением пассионарности. Радикальная инверсия

 

антипопулизма подчас почти зеркально воспроизводит «антибуржуазные»

 

идеологемы предшествующего политпросвета. Призывы к "авторитарной

 

демократии" часто звучат в российской публицистике в последние годы и

 

оказывают свое воздействие на действия властей (хотя и не всегда в

 

ожидаемом от них направлении).

 

 

При социально-экономическом подходе Тень и Криминал — функционально

 

необходимые и поэтому допустимые факторы социальной регуляции.Дополнением

 

такого подхода становится понимание морали как функции «прибылей/убытков»

 

и «усилий/результата», а по существу это — исчезающе малая величина,

 

иллюзия или предрассудок, излишний элемент в системе практической

 

регуляции. Впрочем, в рамках «высоких пиаровских технологий»мораль вновь

 

появляется — и в религиозной,и в светской оболочке, — как функционально

 

необходимое средство манипуляции сознанием жертв и неудачников

 

исторического процесса, предоставления им некоторой моральной компенсации.

 

Это дает возможность ограничить открытые репрессии и внедрить более гибкий

 

механизм «отымания» — через зомбирование сознания и деморализации

 

населения.

 

 

Если в экономическом плане лишь констатируется, что 80% мирового населения

 

не могут быть заняты производительно и функционально включены в новые

 

производственные структуры, то идеологи «Нового мира» откровенно говорят о

 

безнадежности ситуации для этой части населения и его ненужности в этом

 

мире. В силу «безжалостных законов истории» эти слои обречены на вымирание.

 

Новое деление мира — "не на богатых и бедных, как думают многие, а на тех,

 

кто может жить в завтра, и вечно вчерашних"[8]. Конечно, вина за такое

 

положение возлагается на сами эти многочисленные массы, состоящие

 

из «непригодных» людей, преданных «архаике». Устойчивое

 

поношение «популизма» и «охлократии», сменившее прежнее «народолюбие»

 

и «народовластие» — характерная семантическая черта таких построений.

 

 

Обоснование модернизации как тотального «разрыва с архаикой» и "пережитками

 

прошлого" должно способствовать снятию интеллектуальной легитимности

 

нормативно-ценностных устоев социальной регуляции, таких как «честь»,

 

«добро», «солидарность», «идеалы», «традиции» и т. п. Слово «культура»

 

большей частью попросту исчезает из нового лексикона прописных истин. В

 

эффективно функционирующем обществе должны учитываться лишь интересы,

 

совместимые с рыночными отношениями. И не всегда можно понять, отсутствие

 

рефлексии или же прямой умысел срабатывает в таких утверждениях,

 

обеспечивающих полноценное признание криминального «интереса».

 

 

Наивное недоумение «подлинных демократов» по поводу «провала реформ»

 

оттеняется уверенно звучащими голосами апологетов постиндустриального мира,

 

холодно констатирующими отставание и «прогрессирующую деградацию»

 

неудачников догоняющего развития и обреченность большого числа стран и

 

огромного населения на «болезненные» издержки. Характерно, что открытые

 

призывы «отбраковывать» всех «вчерашних»,"непригодных,"не приспособленных к

 

принятию перемен" редко дополняются апологией «новых русских» или других

 

нуворишей — в виду неблаговидности их поведения и очевидной полулегальности

 

их капиталов. Слишком многое придется «амнистировать» для того, чтобы

 

создать «прекрасный новый мир» посткоммунизма.

 

 

Последовательное додумывание этого постиндустриального прогрессизма

 

приводит к жестким выводам в отношении «неудачников». Конечно, «прогресс»

 

возможен только для избранных, за счет планетарных низов. Радикальный

 

антипопулизм, снимающий моральные и человеческие критерии прогресса,

 

становится предпосылкой принятия мысли о неизбежности массовой

 

криминализации, впрочем избегая каких-либо «рекомендаций» относительно

 

криминализуемого населения и лишь констатируя неизбежное крушение сферы

 

социального обеспечения*.

 

 

Невосприимчивость последователей"либеральной демократии" к человеческим

 

издержкам «ухода в историю»"прежнего" мира, напрашивающиеся из таких

 

выкладок масштабы «списания» населения подчас предстают как «немыслимые»,

 

как капитуляция человеческого духа и отрицание смысла бытия для большей

 

части человечества[9].

 

 

И первый и основной контингент, списываемый в небытие, — это, разумеется,

 

население России и она сама как носитель некоторого противостоящего

 

глобалистским устремлениям Запада начала и хранительница своего культурного

 

достояния. Хаотизация России, хотя бы и ценой ее массированной

 

криминализации, выступает для ревностных западнистов предпосылкой ее

 

вступления в «мировую цивилизацию».

 

 

Отсюда проистекает не только игнорирование, но и неявное принятие

 

криминализации всех сфер человеческого бытия как решительного отхода от

 

косной архаики и проявления «пассионарности», «инициативы», «активности»,

 

как реализации целенаправленной"хаотизации" общества с целью избавления от

 

накопившихся ненужных и вредных для Прогресса элементов -(12 . "Великая

 

Криминальная Революция" получила полное идейное обеспечение, нередко

 

поражающее интенсивностью в опорочивании всего, что .противостоит или хотя

 

бы ограничивает ее размах, интеллектуальной изощренностью в нахождении

 

способов примирения «лохов» с условиями существования в Новом

 

ПреступномМире.

 

 

Российская общественная и научная мысль в поразительной степени изобилует

 

идейно ангажированной и «независимой» экспертизой, нацеленной на выявление

 

функциональности и позитива в Тени и даже в Криминале как основе

 

складывания нового общества.

 

 

Идея этических оснований хозяйственной деятельности и возникновения

 

капитализма, столь тщательно изученных М. Вебером и рекомендуемых обширной

 

веберианой для всех стран, не выдерживает конкуренции со «здравым смыслом»

 

тех, кто делает выводы из ситуации, складывающейся в «мировой цивилизации»

 

и России как ее части. Они проводят идею необходимости прежде всего

 

Капитала для «нормального» функционирования общества. Менталитет "новых

 

богатых" и его интеллектуальной обслуги настроен на оправдание любого

 

прироста капитала, любого его перераспределения в пользу крупной

 

собственности — при полном игнорировании издержек по другую сторону этого

 

процесса. Как известно, большая часть этого капитала «новых богатых» — как

 

в России, так и повсюду-имеет не только теневой и криминальный, но и прямо

 

паразитический характер, так как уходит на их «расширенное потребление».

 

Конечно, в эту рубрику идут и расходы по обеспечению власти и влияния -

 

содержанию СМИ, органов частной безопасности, адвокатуры, судов, подкуп

 

чиновников. Как гласит известная емкая формула, «нужно делиться». Более

 

того, в общественное сознание интенсивно внедряется идея благотворности

 

«теневого капитала» как формы «первоначального накопления», стереотип

 

широких возможностей и размаха деятельности крупных владельцев, "хозяев

 

жизни", мафиозных структур и даже если это «накопление» было сомнительным

 

или явно нечистым, размер капитала — предпосылка его дальнейшего

 

«остепенения» и «очеловечивания» [10].

 

 

Наряду с деморализующей и обессмысливающей постмодернистскойхудожественной

 

литературой в обиход прочно вошла детективная литература, воспроизводящая

 

мир — весь мир — как тотально криминальную среду, начисто лишеннуютех

 

измерений, которые принято считать культурой.[11]

 

 

Такая позиция делает бессмысленной гуманность и даже культурную

 

восприимчивость и дает достаточное поле деятельности для современных

 

идейных «зондер-комманд», призванных устранить препятствия для

 

самоутверждения «полноценных» представителей человеческой расы. Уже не

 

только в публицистике, но и в онаученной идеологии немало найдется

 

обоснований деления человечества на «передовых» и «архаичных», столь же

 

безапелляционного сколь прежде делили людей на «передовой» и «обреченный»

 

классы.

 

 

Активными участниками этого новоявленного синедриона стали многие

 

представители прежнего диссидентского и эмигрантского крыла российской

 

интеллигенции нередко в прямой или косвенной смычке с олигархическими

 

структурами, которые закрепляют таким образом свое влияние и собственность,

 

приобретенную явно «теневым» или криминальным способом.

 

 

Предварительная работа по созданию условий для теневизации и криминализации

 

российского общества выполнялась интеллигенцией как носительницей духовных

 

смыслов и культурного мастерства. Но ее работа заключалась прежде всего в

 

разрушении прежних стеснительных смыслов и норм, или утопических ценностей.

 

Хотя нередко при этом формулировалась и сверхзадача — предание

 

России «идентификационной смерти». Задача не требовала ценностных

 

критериев, а прямо допускала и оправдывала — или подразумевала -применение

 

всех средств для достижения столь значимой цели.

 

 

Такого рода высокий интеллектуализм дополняется активной деятельностью

 

российских СМИ и системой массовой культуры. Героизация «крутых парней»,

 

банализацияя криминальной деятельности должны нести в массы новые

 

анти-нормы и анти-ценности. Пораженное население России и остальной мир с

 

удивлением наблюдает процесс и результаты технотронного уничтожения основ

 

цивилизованной жизни в стране, еще недавно казавшейся столь великой.

 

 

Существует изначальное и основное значение мифологемы «хаос», всегда

 

противопоставляемой культуре и цивилизации и вполне соответствующей

 

понятиям «разруха», «катастрофа», «крушение», «деградация» и «архаизация».

 

Столь часто используемый в интеллектуальном дискурсе термин

 

«антицивилизация» приобретает вполне реальное содержание. Драматичным

 

проявлением этой архаизации-хаотизации-варваризации и политической, и

 

обыденной жизни становятся не только криминализация на всех уровнях

 

общества, но и бандитизм и война внутри самой России.

 

 

Народ сам по себе способен на стихийный бунт или плохо организованное

 

«перекрытие дорог», на то, чтобы прийти на распятие Христа (или на расстрел

 

Дома Советов). От его имени и ему должны что-то сказать пророки. Счастливы

 

те страны, в которых вовремя — или рано или поздно — появлялись пророки,

 

лидеры, обеспеченные «группой поддержки» из последователей. Уходящий век

 

знает многих национальных лидеров, способствовавших возрождению своего

 

народа. нации и государства. В России пророков, которые вывели бы на

 

правильный путь, не оказалось — хотя и раздаются постоянно призывы типа

 

«России нужен новый Моисей». Зато встречаются во множестве пророки

 

разрушения и гибели. Интеллигенция — в лице ее «лучших представителей»,

 

получающих доступ к правящей верхушке, оказывается прислужницей — или

 

молчаливой пособницей — в разрушении культуры, намного более

 

крупномасштабном, чем то, что осуществили «красные комиссары».

 

 

Впрочем, если оставить в стороне идейно закоснелую

 

частьинтеллигенции, «соблазненную и покинутую» Западом, то в массе своей

 

она оказалась по одну сторону с народом, — если не считать "независимых

 

экспертов", обслуживающих властную бюрократию и олигархию. Оказалась

 

потому, что новому режиму и новому господствующему классу культура нужна

 

лишь для культивирования изощренного потребления сугубо материальных благ.

 

Им не очень нужны «национальное» образование и наука, как институт данного

 

общества, и если это «наследие прошлого» еще не увяло совсем, то прежде

 

всего потому, что «слишком много» его накопилось и требуется время для

 

того, чтобы с ним насовсем распроститься.

 

 

3. Анализ такого рода явлений был хорошо разработан в марксистской теории,

 

а теперь подход в русле возрождающегося неомарксизма усиливает свое влияние

 

среди тех, кто не признает «нового капитализма» с его новыми (и прежними)

 

тяжелыми издержками[12]. Вместо концепции добротной и рациональной наживы,

 

образуемой в результате правильного поведения благоразумных буржуа,

 

описанного М. Вебером, приходится возвратиться к суровой разоблачительной

 

критике капитализма К. Марксом, а затем к ярким описаниям разбоя и

 

авантюризма раннего капитализма у В. Зомбарта — с существенными поправками

 

на новые времена и новые технологические возможности быстрого обогащения.

 

Важное отличие нового периода заключается в том, что современное классовое

 

деление данного общества тесно связаны с его положением в иерархии

 

международного разделения труда. И если по отношению к основной массе

 

населения устанавливается система жесткой сегрегации, то правящий класс и

 

квазинациональный капитал в той или иной степени встроены в миро- системные

 

формальные, теневые и криминальные связи. Это уже «чужой» класс в том

 

смысле, что он в плане как распоряжения капиталами, так и социокультурной

 

ориентации во многом принадлежит другой цивилизации. Нужны особые

 

культурные принципы, чтобы удержать его или «вернуть» в лоно своего

 

общества.

 

 

Однако в настоящее время влияние неомарксизма незначительно из-за

 

массированной контрпропаганды, использующей огромный набор изощренных

 

технотронных средств воздействия на сознание.

 

 

4. На этом фоне звучат иные голоса — людей, не принимающих утверждаемого

 

нового порядка и раскрывающих его катастрофизмв рамках как отдельного

 

социума, так и глобальных масштабах[13]. Выявление пагубности существующих

 

глобальных процессов в полной мере присуще цивилизационному подходу,

 

который при любом определении включает в себя оценку человеческого

 

потенциала, культурных обретений и утрат в исторической динамике. Поэтому в

 

рамках этого подхода можно выявить источники разлада в устроении данного

 

общества или в глобальных рамках, раскрыть, пагубные последствия

 

криминализации, ведущей к распаду системы нормативно-ценностной регуляции,

 

способность общества к реформированию и достижению состояния нормативности

 

и ценностной определенности. Концепция «надлома» и «распада» цивилизации,

 

выявление сущности «смутного времени» — не только метафоры постижения

 

истории. Они имеют вполне аналитическое наполнение. Какова же структура и

 

механизм этой «смуты» и ее содержание в современном мире и каковы ее

 

возможные последствия?

 

 

Несмотря на интенсивное обсуждение процессов криминализации в российской

 

общественной мысли, эта проблема не получила достаточного объяснения через

 

анализ цивилизационных процессов и взаимодействия культур. Огромность

 

масштабов распространения беспорядка и преступности в мире, и степень их

 

концентрации в некоторых менее успешных странах теория цивилизаций должна

 

выдвинуть аналитически правомерное и содержательное объяснение.

 

 

Хотя исторические тексты ихудожественная литература полны описаний

 

деструктивных действий и человеческих страданий, они большей частью

 

исчезают из теорий цивилизаций и остаются достоянием лишь религиозной,

 

юридической или психологической литературы. Более двух веков в

 

историографии Прогресса поддерживалось убеждение, что распространение

 

цивилизации ведет к сокращению и устранению варварства, к окончательной

 

победе над ним.Вопреки циклическому пессимизму А. Тойнби преобладал

 

оптимизм относительно исчезновения варварства, которое рассматривалось как

 

доцивилизационное состояние или же как начало цивилизации, а ее становление

 

и распространение ведет к устранению варварства и беспорядка. Однако

 

необходимой поправкой к этой картине должно стать признание того, что

 

западогенный Прогресс нередко идет параллельно с крушением основ

 

цивилизованной жизни в значительной части мира и приносит туда с собой

 

беспорядок, преступность и терроризм на протяжении длительного "смутного

 

времени".

 

 

Очевидно, что существуют разные причины, порождающие беспорядок и

 

преступность. В применении к России, как современной, так и прошлой,В. Г.

 

Федотова показала, что большую роль в этих процессах играет

 

разрушение «традиционного» общества, обгоняющее модернизационные

 

сдвиги[14]. Процессразрушения происходил в условиях ослабления государства

 

и превращения его в носителя интересов отдельных групп,использующих его для

 

своего, частного возвышения и обогащения. Выброшенные из прежнего состояния

 

низы, освобожденные от давления репрессивного государства, впадают в

 

состояние анархии, означающей свободы от общества, от морали, от

 

окружения.

 

 

Эта концептуальная модель деэтатизации — анархизации действительно

 

выявляетсущественные характеристики кризиса,и не только в России, так

 

какослабление государства — черта присущая многим странам современного

 

мира.Следует лишь отметить, что далеко не всякое «традиционное» общество

 

впадает в состояние разлада при переходе к современности, а напротив,

 

некоторые из них входят в современность, сохраняя устойчивые компоненты

 

своего социокультурного достояния.

 

 

Принимая во внимание расхождение взглядов по вопросам сущности беспорядка и

 

преступности в обществе[15], примем то положение, что преступность и

 

беспорядок могут рассматриваться как действие или состояние, подрывающее

 

стабильность ижизнеспособность цивилизации и ее значимость для народов

 

относящегося к ней региона.Соответственно, неустойчивая и слабая

 

цивилизация порождает и распространяет беспорядок и преступность.

 

 

Здесь необходимы некоторые уточнения. Приведенное определение может

 

привести к излишнему расширению значения термина[16]. Было бы весьма

 

спорным квалифицировать как преступление некоторые деструктивные действия в

 

международной жизни, когда ущерб, нанесенныйодному государству, может

 

обернуться выигрышем для другого. И сфера действия международного права не

 

всегда распространяется на такого рода конфликты. Существует, очевидно,

 

некаявысшая цивилизационная логика (или тенденция), в которой не

 

учитываются некоторые злоупотребления или же они принимаются за признаки

 

внутренней силы и страсти — но только если они ведут к благотворным

 

переменам, к укреплению сплоченности или последующему прорыву в новое

 

состояние, повышаютжизнеспособность общества. Утрата уникального достояния

 

может стать предпосылкой для последующего преображения духа общества и

 

достижения успеха.Центральным символом западной цивилизации является

 

трагическая утрата — распятие Иисуса Христа и его последующее воскресение.

 

Гибель античной цивилизации и нашествия «варваров» получают трактовку как

 

предпосылка перехода к новому, христианскому обществу. В других культурах

 

мы также можем найти различные варианты утраты (смерти или разрушения) как

 

предпосылки духовного преображения. Конфликты и войны, разгром и поражение,

 

сопровождавшиеся гибелью огромного числа людей и разрушением собственности,

 

могут вести к реорганизации общества, к его интеграции и пробуждению

 

социальной или культурной активности.

 

 

Существенно то, что более высокий порядок рождался в ходе преодоления

 

конфликта и установления новых измерений бытия — сначала в духовном

 

пространстве сверхземных ориентаций и лишь впоследствии — через соучастие

 

института, воплощающего в себе эту ориентацию. Так,разрушение Киевской Руси в результате нашествий кочевников рассматривалось некоторыми русскими

 

мыслителями как поворот к евразийской цивилизации и возникшая позднее

 

имперская, а затем и советская Россия стали, по их убеждению, выражением

 

базисной тенденции к ут

---

Ответы и комментарии:

• Продолжение1 — Удивившийся, 04:05 21 марта 2001 (0)
  • Продолжение2 — Удивившийся, 04:07 21 марта 2001 (0)

---

[Форум Россия.орг] [Начало] [Написать ответ] [Предыдущее сообщение] [Следующее сообщение]